2019. т. 16. №2

Современный мир характеризуется активными миграционными процессами, и различные страны реагируют на эту реальность по-разному. Одни страны более открыты к мигрантам, другие – менее. В социальных науках изучались различные эффекты интеграционной миграционной политики, прежде всего для мигрантов. Связь интеграционной миграционной политики с установками этнического большинства изучена меньше. Есть данные, показывающие, что мультикультурная политика общества и политика, направленная на интеграцию мигрантов, связана с позитивными установками по отношению к мигрантам и снижением воспринимаемой угрозы. С другой стороны, есть данные, указывающие на то, что открытая иммиграционная политика общества может встречать сопротивление со стороны представителей принимающего населения. Опираясь на данные европейских стран, мы рассмотрели связь восьми показателей иммиграционной политики, составляющих индекс интеграционной политики в отношении мигрантов (MIPEX), с тремя переменными, характеризующими отношение к мигрантам и миграции в целом (допустимость миграции, польза миграции, институциональная поддержка миграции). В исследовании нами использовались данные индекса интеграционной миграционной политики (MIPEX) за 2014 г., а также показатели отношения к мигрантам в 17 европейских странах по данным Европейского социального исследования (ESS) (всего более 30 000 респондентов) за 2016 г. Такой дизайн позволил нам разнести во времени причину (иммиграционную политику) и возможное следствие (отношение к мигрантам). Из данных ESS мы выбирали только результаты ответов представителей этнического большинства. Для обработки использовалось многоуровневое моделирование структурными уравнениями в программе MPLUS. Результаты исследования показали неоднозначность связи как всего индекса MIPEX, так и его составляющих с различными представлениями принимающего населения о мигрантах и миграции. В работе обсуждается, какие из аспектов интеграционной политики (на примере европейских данных) в отношении мигрантов имеют позитивные, а какие – негативные связи с отношением принимающего населения к мигрантам.

В статье представлены результаты исследований межкультурных отношений в постсоветских Грузии и Таджикистане. Для обеих стран характерно резкое снижение культурного разнообразия в результате войн и конфликтов, в связи с чем модель межкультурного взаимодействия в данных странах определяется как постконфликтная (Lebedeva, 2018). Цель исследования состояла в проверке трех гипотез межкультурных отношений: мультикультурализма, контакта и интеграции (Berry, 2017) среди русского меньшинства и этнического большинства Грузии и Таджикистана. В Грузии в исследовании приняли участие 298 грузин и 312 русских, в Таджикистане 317 таджиков и 277 русских. Методологию исследования составили шкалы из опросника MIRIPS (Mutual Intercultural Relations in Plural Societies). Проверка гипотез исследования проводилась с помощью моделирования структурными уравнениями (SEM). Гипотеза мультикультурализма подтвердилась частично во всех выборках. Гипотеза контакта подтвердилась частично у таджиков и русских в Грузии и не подтвердилась у грузин и русских в Таджикистане. Гипотеза интеграции полностью подтвердилась у таджиков и русских в Грузии, частично подтвердилась у русских в Таджикистане и не подтвердилась у грузин. Полученные результаты исследований обсуждаются в статье с учетом социокультурного контекста и истории войн и конфликтов.

В статье рассматриваются межкультурные отношения в Крыму – одном из поликультурных регионов России. Целью исследования являлась проверка трех гипотез межкультурных отношений: мультикультурализма, интеграции и контакта. Участниками исследования стали 195 русских, составляющих этническое большинство в Крыму, а также представители этнических меньшинств – 196 крымских татар и 196 украинцев. Для проверки гипотез использовался путевой анализ. Дополнительно были проведены 25 интервью с представителями трех этнических групп для более глубокого анализа результатов количественного исследования. Результаты исследования показали, что гипотеза мультикультурализма подтвердилась частично: у русских и украинцев воспринимаемая безопасность значимо позитивно связана с поддержкой мультикультурной идеологии и предпочтением интеграции, у крымских татар – только с поддержкой мультикультурной идеологии; взаимосвязи безопасности и толерантности в трех выборках не обнаружено. Гипотеза контакта также подтвердилась частично: у русских межкультурные дружеские контакты значимо позитивно связаны с их установками на толерантность, у украинцев – с предпочтением стратегии интеграции; у татар – и с установками на толерантность, и с предпочтением стратегии интеграции. Гипотеза интеграции подтвердилась полностью: предпочтение интеграции позитивно взаимосвязано с удовлетворенностью жизнью и самоуважением. Однако предпочтение сепарации также имеет значимую позитивную взаимосвязь с самоуважением у крымских татар и с удовлетворенностью жизнью у представителей всех трех групп. Полученные результаты рассматриваются через призму социокультурного и исторического контекста межэтнических отношений в Крыму.

Данное исследование посвящено изучению взаимосвязи выраженности и позитивности религиозной идентификации с установками на экономическое поведение в группе православных христиан и мусульман (суннитов) России (N = 820). Для измерения выраженности и позитивности религиозной идентификации сконструирована шкала на основе теории социальной идентичности. Измерение установок на экономическое поведение основано на сценарном подходе.  В результате исследования обнаружено, что установки на три модели экономического поведения образуют единый фактор экономической вовлеченности. Кроме того, наличие единого фактора экономической вовлеченности было также подтверждено с помощью конфирматорного факторного анализа в двух религиозных группах. В исследовании обнаружено, что выраженность и позитивность религиозной идентификации по-разному связаны с экономической вовлеченностью. Выраженность религиозной идентификации отрицательно связана с экономической вовлеченностью, тогда как позитивность религиозной идентификации позитивно связана с экономической вовлеченностью. В результате мультигруппового моделирования структурными уравнениями выяснилось, что связь между позитивностью религиозной идентификации и экономической вовлеченностью имеет межконфессиональную специфику: позитивность религиозной идентификации положительно связана с экономической вовлеченностью в группе православных христиан, в то время как в группе мусульман данная связь оказалась незначимой. Полученные результаты обсуждаются с точки зрения особенностей религиозной идентификации представителей христианства и ислама.

Рост мигрантов ведет к увеличению числа детей с мигрантским прошлым, живущих в странах, которые не являются их родиной. Такие дети часто сталкиваются с большими трудностями при социализации в новых условиях. Одной из важнейших сфер взаимодействия принимающего населения и мигрантов является обучение в школе. В этом исследовании мы рассмотрели, как различные типы инструкций учителей (просоциальные и поведенческие) влияют на отношения и убеждения школьников по отношению к сверстникам с мигрантским опытом. Исследование проводилось среди школьников (средний возраст 11 лет) в двух странах: в Италии (N = 93) и в России (N = 134). В экспериментальных группах учитель давал просоциальную инструкцию перед началом основного исследования, в контрольной – поведенческую. Получив эту рекомендацию, ученики читали вымышленный сценарий, в котором потенциальный одноклассник из неустановленного иностранного государства, со своими культурными особенностями, должен был присоединиться к обучению в этом классе. Ответы были измерены с помощью пяти шкал оценки приятности новенького, положительных и отрицательных отношений к участникам ин-группы и группы друзей новенького (аутгруппы). На индивидуальном уровне результаты подтверждают, что просоциальные инструкции формируют положительные установки к новичку, увеличивают благоприятные установки и препятствуют формированию отрицательных установок по отношению к своей и чужой группам. Значимые различия были обнаружены при сравнении двух условий. Так, благоприятные характеристики были более выраженными в про-социальной группе, чем в поведенческой. К тому же отрицательные черты, по отношению к ингруппе и аутгруппе, в просоциальной группе значимо ниже. В работе обсуждаются последствия этих результатов в отношении влияния учителей в моделировании социальных навыков и развития социальных процессов в контексте школьного образования. 

В статье рассматривается модель регуляторных функций А. Мияке, примененная к дошкольному возрасту. Основной задачей исследования выступила апробация диагностического инструментария NEPSY-II для оценки уровня развития трех основных компонентов регуляторных функций (рабочей памяти, когнитивной гибкости и торможения) у российских дошкольников.  Выборку исследования составили 267 детей (143 мальчика и 124 девочки) в возрасте 5–6 лет (Ме = 5.6 года, SD = 0.3), посещающих старшую группу детских садов в г. Москве. В результате сравнения результатов американских и российских детей 5–6 лет выявлены некоторые кросс-культурные особенности: память на образы в среднем больше развита у российских, а на пространственные представления – у американских детей. Для проверки конвергентной валидности инструментария на части выборки (N = 48), проведен корреляционный анализ результатов выполнения дошкольниками двух батарей методик – апробируемой и разработанной под руководством Л.А. Венгера. Обнаруженные взаимосвязи подтвердили возможность использования рассматриваемого инструментария для диагностики регуляторных функций. Анализ данных исследования показал, что уровни развития слухоречевой и зрительной рабочей памяти старших дошкольников не связаны между собой. Однако слухоречевая память во многом лежит в основе развития когнитивной гибкости внимания (переключения), а зрительная – сдерживающего контроля (торможения). На основании результатов диагностики выделены и описаны четыре различных варианта развития регуляторных функций в старшем дошкольном возрасте. Дети с достаточно высоким уровнем развития регуляторных функций распределены по двум группам в соответствии с ориентацией: на высокую скорость выполнения заданий и на высокое качество выполнения заданий (избегание ошибок).

В статье представлены результаты адаптации опросника Т. Хиггинса по диагностике фокуса регуляции (Regulatory Focus Questionnaire, RFQ) на русскоязычной выборке. В соответствии с теорией фокуса регуляции целенаправленное поведение регулируется двумя различными мотивационными системами (системами саморегуляции) – фокусом продвижения (promotion) и фокусом профилактики (prevention), которые подразумевают качественно различные средства достижения желаемых состояний. Система продвижения связана с переживанием удовольствия от наличия позитивных исходов и неудовольствия от их отсутствия, а система профилактики связана с переживанием удовольствия от отсутствия негативных исходов (потерь) и неудовольствия от их наличия. В процедуре адаптации опросника приняли участие 536 (в возрасте от 17 до 23 лет) человек, из них 158 — на пилотажном этапе, 308 — на основном этапе исследования. В процессе адаптации опросника выполнен прямой и обратный перевод опросника, проведены проверки: факторной структуры опросника с помощью конфирматорного факторного анализа (КФА), внутренней согласованности шкал опросника, ретестовой надежности. Проверка валидности опросника проводилась с помощью изучения влияния доминирующего фокуса регуляции на подверженность классическим когнитивным искажениям при принятии решений. Результаты применения КФА показали сохранение двухфакторной ортогональной структуры опросника (CMIN = 52.580; df = 39; p = 0.072; GFI = 0.971; CFI = 0.957; RMSEA = 0.034; Pclose = 0.884), шкалы методики обладают достаточно высокой надежностью по внутренней согласованности их пунктов (a Кронбаха для шкалы «Фокус продвижения» 0.77 и для шкалы «Фокус профилактики» — 0.78), по ретестовой надежности. Количество вопросов, вошедших в русскоязычную версию, соответствует оригинальной версии опросника. Проведенные исследования свидетельствуют в пользу конструктной валидности шкал. Опросник может быть использован для людей в возрасте от 17 до 23 лет. В статье приведены текст опросника, инструкции и ключ.

Предлагается модель, описывающая структуру эмоциональных состояний, в основу которой положены эмпирические данные, собранные на русскоязычных испытуемых. В зарубежной психологии чаще всего предлагаются двух- и трехфакторные модели, при этом получаемая структура зависит от языка, на котором собираются данные, и от культуры, к которой принадлежат испытуемые. Цель настоящего исследования состояла в том, чтобы выяснить, какие измерения лежат в основе самоописаний эмоциональных состояний на русском языке. Для сбора данных изначально был составлен максимально объемный список слов, используемых в русском языке для обозначения эмоциональных состояний. Этот список был сокращен до 56 слов, с помощью которых испытуемые (184 человека) оценивали свое эмоциональное состояние. Далее эксплораторный факторный анализ ответов позволил выявить главные измерения, лежащие в основе самоописаний эмоциональных состояний. Были получены три фактора: «Отрицательные эмоции с низкой активацией», «Положительные эмоции с высокой активацией» и «Напряжение». Выявленная структура обладает тремя особенностями. Во-первых, валентность эмоций оказалась не одним биполярным фактором, а распалась на отдельные ортогональные факторы положительных и отрицательных эмоций. Во-вторых, валентность эмоций оказалась до некоторой степени связанной с уровнем активации: положительные эмоции — с высоким, а отрицательные —с низким. В-третьих, в отдельный фактор выделились эмоциональные состояния, связанные с напряжением и неуверенностью. Можно предположить, что этот фактор выражает психическое напряжение в чистом виде, независимое от валентности. Предложенная модель структуры ядерного аффекта может быть положена в основу разработки методики для диагностики эмоциональных состояний.

Целью исследования выступала разработка метода, который позволил бы оценить различия в характеристиках постановки целей психотерапевтами с разным профессиональным стажем, а также проследить взаимосвязь между параметрами постановки целей и эффективностью психотерапии. Для этого, с опорой на методологические основы изучения профессионального мышления, используемые в психологии экспертизы, авторы определили особенности и условия постановки целей, способствующие их лучшему достижению. Основой для разработки метода послужило предположение, что анализ чужой психотерапевтической сессии с позиции эксперта должен стимулировать представления специалиста о целеполагании и выявить наиболее типичные способы постановки цели и их особенности. Авторы разработали сетку категорий для анализа записей структурированных интервью. Разработанная процедура может решать следующие задачи: 1) выявление характеристик целей, которые более или менее эффективны в контексте результатов терапии для клиента; 2) ответ на вопрос о трансформации процесса постановки целей и характеристиках сформулированных целей в связи с наращиванием профессионального опыта психотерапевта; 3) выявление особенностей репрезентации проблемы клиента среди психотерапевтов различной степени компетентности; 4) изучение особенностей постановки целей и представления проблемы клиента среди психотерапевтов разных подходов. Представлены результаты апробации методики на выборке терапевтов с более чем десятилетним опытом работы. Выявлены основные характеристики целевого состояния (достижимость, невключение третьих лиц, четкая формулировка, позитивность), которые, согласно предыдущим исследованиям, коррелируют с эффективным достижением психотерапевтических результатов.

В фокусе данного исследования находятся проблема субъективного благополучия учащихся и связь субъективного благополучия с уровнем учебных достижений в начальной школе. Несмотря на то что субъективное благополучие школьников значимо прогнозирует их жизненные достижения во взрослой жизни, а в современном образовании наряду с учебными достижениями является одним из показателей эффективности образования, оно недостаточно изучено на материале младших школьников. Многие комплексные модели субъективного благополучия в школе среди различных аспектов выделяют отношения со сверстниками, так как эти отношения  являются важным показателем адаптации ребенка к школе (Ladd et al., 1996) и способны предсказывать его субъективное благополучие (Tian et al., 2016). Можно выделить два аспекта отношений с одноклассниками – сотрудничество и враждебность, которые показывают связь с учебными достижениями. В данном исследовании уровень учебных достижений определялся с помощью стандартизированного теста SAM (Student Achievement Monitoring; Nezhnov et al., 2015), позволяющего выделить теоретически и эмпирически обоснованные уровни овладения математикой:  формальный, рефлексивный и функциональный. Для измерения субъективного благополучия в школе были использованы русская версия Краткого опросника субъективного благополучия в школе (Brief Adolescents' Subjective Well-Being in School Scale; Tian et al., 2015) и русская версия опросника Дружеских отношений в классе для измерения дружеских отношений (Turilova-Miščenko, Raščevska, 2008). Выборка состояла из 144 учащихся 4-х классов, разделенных на группы с разным уровнем учебных достижений. Для анализа был использован однофакторный дисперсионный анализ. Результаты показали, что существуют различия в уровне удовлетворенности школой, количестве друзей, частоте сотрудничества с одноклассниками и частоте враждебности в общении с одноклассниками между группой учащихся с уровнем учебных достижений ниже формального и учащимися с более высоким уровнем учебных достижений. В то же время различий в аффективном компоненте субъективного благополучия обнаружено не было.

Предмет исследования — соотношение личностных особенностей людей, изменивших и не изменивших отношение к религии после 16 лет. Определялись:  уровень интолерантности и толерантности к неопределенности, уровень ориентации на социальную желательность и уровень согласия со взглядами родителей. Общая гипотеза состояла в том, что отношение к неопределенности оказывает большее, чем другие факторы, влияние на то, будет или не будет подросток верующим во взрослом возрасте. Исследование было направлено на проверку этой гипотезы. Выборку составили 333 человека от 16 до 69 лет, заполнивших анкету через интернет-формы. Анализ данных показал, что у верующих значимо выше уровень интолерантности к неопределенности, уровень ориентации на социальную желательность и согласия со взглядами родителей на религию и значимо ниже уровень интолерантности к неопределенности. Бинарная логистическая регрессия с последовательным включением подтвердила выдвинутую гипотезу, показав, что по выборке в целом отношение к религии на первом шаге предсказывается уровнем интолерантности к неопределенности, на втором — согласием с позицией родителей, а на третьем — уровнем толерантности к неопределенности. Учет направления изменения отношения к религии показал, что при переходе от неверия к вере на первом шаге вклад вносит уровень толерантности к неопределенности, на втором шаге — уровень интолерантности к неопределенности, вклад согласия со взглядами родителей не значим, а переход от веры к неверию на первом шаге предсказывается согласием со взглядами родителей на религию, на втором — уровнем интолерантности к неопределенности и на третьем — уровнем ориентации на социальную желательность. Люди становятся верующими, скорее стремясь избежать неопределенности ситуации, а остаются верующими в большей степени в согласии с позицией родителей.