|
|
2018. т. 15. №4
.jpg)
|
Специальная тема выпуска:
«Российский психолог»: архитекторы школ
|
Вступительное слово
|
621–622
|
|
Вступительное слово
|
623–624
|
Петровский В. А.
Вступительное слово к статье А.В. Петровский, В.А. Петровский. Категориальная система психологии. Опыт построения теории теорий психологии
|
625
|
|
|
626–644
|
Советские психологи десятилетиями были заняты поисками «клеточки» («единицы») психического. Представлялась соблазнительной идея перенести в сферу психологических построений классическую «клеточку» политэкономии марксизма — «товар». В ходе последующего критического рассмотрения каждая из этих «клеточек» так и не выступила единственным созидателем психического. В статье предлагается иная интерпретация психического мира: его образует не отдельно взятая «клеточка» в ее развитии, а сложная, многоступенчатая, внутренне связанная, но качественно своеобразная система категорий, находящая источники своего развития и внутренней организации в природе и обществе. Выделены и соотнесены категории, образующие «плеяды» и «кластеры» теоретической психологии — «теории теорий», в которой психология рефлексирует себя. Плеяда категорий «естественной причинности» указывает на явления, которые могут быть зафиксированы объективными методами, «извне» (биофизические данности). Плеяда протопсихологических категорий содержит в себе «ноумены» (умопостигаемые сущности). Плеяда базисных психологических категорий характеризует явления, доступные интроспекции, — «феномены». Плеяда метапсихологических категорий — это «идеи» (единство мысли и мыслимого, самоосуществляющиеся представления). Плеяда экстрапсихологических категорий — «контроверзы» (усмотрения, провоцирующие многообразное переосмысление сущего и взаимную критику представлений о нем со стороны разных исследователей). Каждый из кластеров категорий характеризует то или иное фундаментальное измерение бытия человека. Таковы — субстанциональность («организм», «существо», «субъект», «Я», «личность»), направленность («нужда», «потребность», «мотив», «ценность», «идеал»), активность («метаболизм», «рефлекс», «действие», «деятельность», «свобода»), когнитивность («сигнал», «ощущение», «образ», «сознание», «разум»), пристрастность («избирательность», «аффективность», «переживание», «чувство», «смысл»), со-бытийность («синергия», «сосуществование», «интеракция», «общение», «сопричастность»), действительность («среда», «поле», «ситуация», «предметность», «мир»). Различаются логические механизмы «горизонтального» (плеяды) и «вертикального» (кластеры) сопряжения категорий в процессе их теоретического синтеза, что отражает логику фило-социо-онтогенеза человека в его становлении и развитии. |
Гозман Л. Я.,
Леонтьев Д. А.
Вступительное слово к статье Г.М. Андреева, А.Н. Леонтьев. Методические проблемы исследования психологических аспектов социальных изменений
|
645
|
|
|
646–654
|
В статье представлена концепция социальных изменений в рамках социальной психологии. Существует три уровня социальных изменений: (1) Радикальные преобразования типа социальных отношений и экономической формации посредством социальных революций. (2) Происходящие на системном уровне изменения конкретных областей общественной деятельности, таких как образование, массовая коммуникация и т.д. (3) Изменения, влияющие на жизнедеятельность малых групп или отдельных лиц. Психологический аспект социальных изменений (особенно на двух верхних уровнях) ограничен изучением восприятия человеком этих изменений, что сужает рамки компетенции психологии при изучении макроизменений. При этом третий уровень социальных изменений входит в область социальной и, кстати, общей психологии. Специфика психологических исследований социальных изменений на разных уровнях связана с различными уровнями методологии: от общих философских основ до специальных методов исследования. Роль разных уровней методологии варьируется в зависимости от уровня социальных изменений. Вопрос о сопротивлении изменениям также требует особого рассмотрения, определяемого уровнем анализа. Также обсуждаются возможности и ограничения экспериментальной стратегии исследований. Отсутствие признания более широкого социального контекста определяется как слабость современной социальной психологии, которой необходимо уделить внимание. Исследование изменений способно приблизить социальную психологию к жизненным проблемам, поскольку человеческая ситуация в целом всегда является социальной и меняющейся. Перед лицом перемен человек вовлечен во внутренний диалог или во внутреннюю борьбу с целью адаптации к изменениям, сохраняя при этом личную самооценку. |
Поддьяков А. Н.
Вступительное слово к А.Н. Поддьяков, Н.Н. Поддьяков. Интерактивные исследовательские объекты: от лабораторных экспериментов к массовым практикам XXI в.
|
655
|
|
|
656–674
|
В статье обсуждаются истории и современные методы создания и применения интерактивных исследовательских объектов и миров, которые способствуют проявлению любознательности у человека, при этом для их освоения и достижения практических результатов требуются исследования и эксперименты. Разработка, использование и демонстрация разнообразных исследовательских объектов (игровых, образовательных, психодиагностических и др.) в различных сферах жизни отражают все более распространенное представление о том, что одна из основных способностей человека, которая необходима сегодня и окажется востребованной в будущем, — это способность совладания с новизной, в том числе посредством активных исследований и экспериментов. Определены пять взаимосвязанных направлений развития и популяризации исследовательских объектов: наука, образование, инструменты оценивания, игровые практики, а также литература, искусство, официальная и неофициальная журналистика. Обсуждаются особенности специально разработанных интерактивных исследовательских объектов и миров в контексте подготовки к столкновению с новизной и сложностью. Представлен треугольник тестов интеллекта, креативности и исследовательского поведения в пространстве «регламентированность – свобода». Описаны два типа мотивационных проблем, возникающих при исследовании новых объектов: исследование ради самого процесса познания и исследование ради желаемых практических результатов. Возникает вопрос об особенностях исследовательских объектов, стимулирующих постановку и решение эпистемических, а не прагматических задач, и наоборот. В заключении сформулированы возможные причины массового развития и реализации исследовательских объектов и миров. |
Статьи
|
|
675–694
|
Цель данного исследования состоит в идентификации различий в факторах, связанных с творческой продуктивностью в разных микродоменах литературной креативности (написание прозы и поэзии). Проводится анализ взаимосвязей между индивидуальными ценностями (по Ш. Шварцу), мотивацией (по Э. Деси и Р. Райану) и творческой продуктивностью у поэтов и прозаиков, измеряемыми по частотному принципу. Выборка состояла из 240 представителей «малой креативности» (на уровне хобби), занимавшихся написанием прозы и/или поэзии в течение последнего года. В эмпирическом исследовании были использованы следующие методики: PVQ-R Ш. Шварца для измерения индивидуальных ценностей; авторский опросник на частоту написания прозы и поэзии, основанный на CBI С. Доллингера; опросник, измеряющий мотивацию креативного поведения, основанный на SDT Э. Деси и Р. Райана. Полученные данные анализировались при помощи факторного анализа, t-критерия Стьюдента, регрессионного анализа и путевого анализа. Было выявлено, что непрофессиональные «поэты» и «прозаики» различаются ценностными приоритетами: у «поэтов» сильнее выражены ценности социального фокуса, а у «прозаиков» — ценности личностного фокуса. Они различаются также набором предикторов творческой литературной продуктивности: так, литературной продуктивности «поэтов» способствуют ценности Открытости изменениям и препятствуют ценности Самопреодоления; а литературной продуктивности «прозаиков» способствуют ценности Сохранения и препятствуют ценности Самопреодоления и Самоутверждения. В исследовании также была определена медиативная роль автономной мотивации во взаимосвязях ценностей с литературной продуктивностью в обеих группах. Таким образом, проведенное исследование раскрывает эвристический потенциал дифференцированного подхода к творческой деятельности посредством изучения креативности на уровне микродоменов. |
|
|
695–710
|
В центре внимания автора статьи находится проблема психологического состояния современного российского общества. Для количественной оценки этого состояния был применен разработанный автором композитный индекс, основанный на интеграции шести первичных показателей: индекс смертности от заболеваний нервной системы и органов чувств, индекс смертности от самоубийств, индекс заболеваемости психическими расстройствами, индекс устойчивости семьи, индекс социального сиротства, индекс смертности от убийств. Применение индекса позволило количественно оценить динамику психологического состояния российского общества с 1991 по 2016 г. Автор анализирует эту динамику, соотнося с социально-экономическими и политическими событиями. Анализируется также динамика первичных показателей, входящих в состав композитного индекса. Индекс самоубийств и индекс смертности от убийств имеют динамику, подобную динамике композитного индекса. Индекс смертности от заболеваний нервной системы и органов чувств показал резкое ухудшение с 2012 г. при относительной стабильности в предыдущий 21 год. В то же время индекс заболеваемости психическими расстройствами практически не менялся с течением времени. Индексы разводимости и социального сиротства имеют более сложные тенденции, только отчасти объясняемые общей динамикой. Обсуждается латентный характер изменений некоторых индексов. Приводятся данные других исследований – социологических и психологических, характеризующих психологическое состояние современного российского общества и его динамику. Делается вывод о существовании социопсихосоматических влияний, состоящих в том, что социальные процессы получают отражение в психологическом состоянии граждан, которое, в свою очередь, имеет важные соматические последствия. |
|
|
711–727
|
Given the explosion in published psychological and educational interventions for autism spectrum disorder (ASD) over the past several years, this review highlights the latest trends for children with complex learning and developmental needs. Recent efforts in intervention research focus on meeting standards of scientific evidence and emphasize the importance of strict adherence to the principles of high quality research and evidence-based practice. According to recent systematic reviews, all evidence-based comprehensive intervention programs for children with ASD are based to some extent on the scientific discipline of Applied Behavior Analysis (ABA). Such intensive behavioral interventions have the power to improve the trajectory of development of a child with ASD. In particular, meta-analytical studies have demonstrated substantial improvement in IQ scores and adaptive behavior in children receiving early intensive ABA-based comprehensive interventions. Moreover, the majority of evidence-based focused interventions for ASD are either ABA-based or are included in ABA-based comprehensive intervention programs. There is a growing interest in modular interventions, which allow a high-degree of individualization for each child with ASD, while meeting the standards of evidence-based practice. An uptick in the number of rigorous evaluations of different interventions conducted in real-world settings with outcomes focused on core deficits in ASD augurs well for wide dissemination and implementation by qualified nonspecialists in the community. |
|
|
728–746
|
Исследование, представленное в данной статье, посвящено разработке теоретических моделей диалогичности и недиалогичности отношения личности к Другому. Основываясь на философских и психологических исследованиях диалога (М.М. Бахтин, М. Бубер, Ж.-П. Сартр, E. Levinas, H.J.M. Hermans, T. Maranhao, М. Puchalska-Wasyl, F. Rivetti Ваrbo, T. Zittoun), автор акцентирует вовлеченность личности в разные формы активности, которые, благодаря ее усилиям, приобретают диалогичный характер. Среди этих форм выделяются «отношения личности к значимостям», в том числе отношение к другой значимой личности. Развивается авторское понимание диалогичности отношения к Другому как полноты его реализации в измерениях между-Я-и-Другим, Я-в-Другом, Другой-в-Я, Я-в-себе-с-Другим. Недиалогичность, крайне редко выступающая предметом психологических исследований, определяется, во-первых, как одна из возможностей становления отношения к Другому, во-вторых, как регресс диалогичного отношения, в-третьих, как бинарная оппозиция, присутствующая в сознательном плане или «в тени» диалогичной динамики отношения, в-четвертых, как тенденция, конфликтующая с диалогичностью в пользу развития диалога. В соответствии с многосторонним взглядом на генез диалогичности-недиалогичности отношения личности к Другому разработан ряд теоретических моделей: модель диалогичного отношения к значимости; модели «Я» в контексте диалогичного отношения; экзистенциальная модель регресса диалогичности отношения Я — Другой; модель личностных предпосылок недиалогичности в отношении Я — Другой; модель оппозиций диалогичности в измерениях отношения Я — Другой. |
Короткие сообщения
|
|
747–754
|
Статья представляет экспериментальное исследование, в котором оценивались прайминг-эффекты в задаче лексического решения на стимулах-словах с одинаковым буквенным составом. Были подобраны 36 пар слов, в которых одно из слов можно преобразовать в другое путем перестановки букв. На первом этапе испытуемому предлагалась задача «Пары слов», с помощью которой проводилась предактивация одного из двух слов, возможных для данного буквенного состава. На втором этапе испытуемые решали задания теста пространственного интеллекта. На третьем этапе испытуемые выполняли задачу лексического решения, в которой в качестве стимулов использовались предактивированные, альтернативные и контрольные слова. Гипотеза исследования заключалась в том, что экспериментальное воздействие будет соответствовать результатам, получаемым в экспериментах с неосознаваемым праймингом, а именно: 1) слова, идентичные предъявленным ранее праймам, будут демонстрировать позитивный прайминг-эффект, а 2) слова с тем же буквенным составом, что и у праймов, но альтернативной семантикой – негативный. Результаты показали, что время реакции на предактивированные слова значимо выше, чем на альтернативные и контрольные. Вместе с тем альтернативные слова распознавались медленнее, чем контрольные, хотя они не предъявлялись на первом этапе и испытуемые не знали, что из букв предъявленного слова можно составить другое. С точки зрения моделей зрительного распознавания слов такие результаты объясняются тем, что семантические процессы оказываются включенными в опознание слов на ранних этапах, поэтому происходит оттормаживание стимулов, имеющих альтернативную семантику. Однако, учитывая, что мы изменили классическую процедуру неосознаваемого прайминга с маскировкой на осознаваемый отсроченный прайминг, мы предполагаем, что полученные результаты отражают общие закономерности функционирования мышления. Так, установленные эффекты согласуются с данными, полученными при изучении влияния инкубации на решение анаграмм с двумя решениями, описанными Е.А. Валуевой. Одной из возможных теоретических интерпретаций полученных данных является теория В.М. Аллахвердова о неосознанном негативном выборе. |
|
|
© 
