|
2019. т. 16. №3
|
Специальная тема выпуска:
Культурно-феноменологический фокус общей персонологии
|
408–433
|
Статья просвещена анализу феноменов обращения личности с трудными жизненными ситуациями (ТЖС). Обращение с ТЖС трактуется в контексте «трех культур» – во взаимосвязи культуры научного знания, «идеополя культуры» и культуры индивидуального опыта. Анализируются существующие теории реагирования индивида на трудные ситуации; показано, что методологическим ядром большинства концепций является «постулат сообразности» («адаптивности») в трактовке поведения человека. Наряду с общеизвестными «защитным» и «копинговым» поведением, имеющими адаптивный характер, выделяются неадаптивные формы – «самодеструкция» и «овладевание», и предлагается двумерная типология форм обращения с ТЖС, основанная на различении «активности – пассивности» и «адаптивности – неадаптивности». Самодеструкция характеризуется как пассивно-неадаптивное поведение (дезадаптация); «защита» – пассивно-адаптивное поведение (собственно, приспособление к ситуации); копинг – активно-адаптивное поведение (преодоление ситуации); овладевание – активно-неадаптивное поведение (превосхождение трудностей). Выделяются три способа овладевания: моделирование ситуаций постфактум; испытание своих возможностей в ранее неизвестной ситуации – «эмоциональный флаттер»; «аварийное моделирование впрок». Рассматриваются также способы осмысления личностью собственного поведения в ТЖС, что трансформирует двухмерную модель в трехмерную, характеризующую отношение личности к трудным жизненным ситуациям. Показано, что в субъективном плане (смысловой аспект саморефлексии) «рисуемая» индивидом картина используемых способов обращения с ТЖС может существенно не совпадать с объективной картиной происходящего (устанавливаемой согласно критериям научного знания). Представлена модель персонологического синтеза трех культур интерпретации и соотнесения форм обращения личности с ТЖС. В этом контексте рассматриваются некоторые техники соорганизции индивидуального опыта, элементов «идеополя культуры» и научного знания, что способствует изменению отношения личности к трудным жизненным ситуациям и повышению осмысленности собственного поведения. |
|
434–456
|
Исследование, представленное в данной статье, основывается на определении науки в качестве области культуры, предложенном Т. Куном. С этих позиций психология личности, общая персонология выступают открытым миром культурных феноменов, представляющих собой хорошо работающие идеи и теории, модели и научные факты, методы и практики, интерпретации и коммуникации. Потенциал и генез данных феноменов может раскрываться «культурной феноменологией личности». Используя метод герменевтики, метод моделирования и метод построения рефлексивных практик, релевантные культурной феноменологии личности, автор выдвигает идею о внутреннем диалоге Я – Другой как существенном внутриличностном условии развития самотождества Я. В понимании самотождества акцентируется его «достижение» как путь, на котором тенденция Я к сохранению «себя» встречает вызовы Я к разотождествлению с собой и самоотождествлению на новых уровнях. Предлагается структура развивающего диалога, ориентированного на многомерное рефлексивное раскрытие «Я» в отношении к Другому с позиций «Я-сам» и с позиций «внутреннего Другого». Обосновывается, что такой диалог может обогащать и усиливать самотождество Я через гармонизацию, проблематизацию и синтез Я-репрезентаций, полученных с указанных позиций. Авторская идея нашла разработку в виде континуума герменевтическая модель – теоретическая модель – рефлексивная модель, который служит изучению и актуализации возможностей достижения самотождества Я во внутреннем диалоге. |
|
457–469
|
В статье предлагается реконструкция личности Марины Цветаевой в рамках гуманитарно-психологического исследования. Автор рассматривает принцип такого анализа, в частности, как позволяющий уточнить, с одной стороны, общие, неспецифические характеристики гуманитарной науки, с другой ‒ специфические, отличающие ее, например, от естественных наук. В авторской версии Марина Цветаева предстает достаточно необычно: она эгоист, эзотерическая личность на почве поэзии, что позволяет ей не стоять на стороне нравственности и общественной морали, кроме того, Цветаева ‒ множественная личность. Разбирая особенности двух личностей Цветаевой, автор опирается и на интересные психологические исследования субличности Р. Шварца и неадаптивной личности В. Петровского. Все это позволяет автору объяснить странные поступки Цветаевой, роль ее дневников, даже трагедию, которая с ней произошла. При этом автор показывает, что гуманитарная наука, с одной стороны, представляет собой настоящую науку, поскольку в ней решаются определенные проблемы, реальность познается путем конструирования идеальных объектов, гуманитарные исследования разворачиваются в рамках науки как одного из институтов современной культуры (модерна). С другой стороны, гуманитарная наука имеет ряд специфических особенностей: опора на тексты, включение в идеальные объекты характеристик, описывающих взаимоотношения исследователя с исследуемым субъектом, особые критерии истинности и объективности гуманитарных знаний. С точки зрения автора, методология гуманитарно-психологического исследования, предполагающая анализ выделенной ситуации и проблем, приписывание изучаемой личности фиксированных характеристик, позволяющих эти проблемы разрешить, предоставление личности «голоса»,(по М. Бахтину), позволяет сделать психологическое осмысление личности более основательным и обоснованным. |
|
470–478
|
В статье рассмотрены место и роль духовности в построении психологического знания. Обычно это тема не вызывает энтузиазма у современных психологов, которые целиком относят ее к областям религии и философии, не имеющим, по их мнению, прямого касательства к конкретным психологическим проблемам. Автор показывает, что речь идет о двух пресекающихся плоскостях: горизонтальной («как?», «для чего?») и вертикальный («ради чего?», «в чем смысл?»). Автор предлагает постулировать это взаимодействие как изначально присутствующее в деятельности человека. По сути, говорится о двух формах бытия – протяженной и не протяженной, материальной и духовной. Материальное при этом ждет одухотворения, а духовное – материализации. В обыденном сознании эта двойственность бытия много веков отражена в понятии души, в котором переплетены как сугубо чувственные моменты (душа страдает, ликует, гневается и др.), так и духовные воспарения, переходы в историю, культуру, религию. Психология как наука сосредоточена на горизонтальном измерении и исходит из него, как главной и единственной предпосылки развития. Между тем психология имеет выраженный общегуманитарной компонент, а значит, согласно немецкой научной традиции, может быть отнесена к наукам о духе (Geisteswissenschaft). Речь, таким образом, идет об общем для формирования науки процессе – аксиоматизации того, что нельзя доказать, но из чего приходится исходить, чтобы построить предметную область. Психология вне аксиоматического признания двойственности бытия останется эпифеноменом, а не сущностным условием понимания развития и становления феномена человека. |
Статьи
|
479–493
|
Справедливость представляет собой социальную ценность, которая играет важную роль в распределении разнообразных ресурсов, поддержании устойчивости общества, поэтому общество заинтересовано в ее укреплении и восприимчивости отдельных членов общества к фактам нарушения справедливости. Однако феномены, которые благоприятны для общества в целом, не всегда способствуют благополучию отдельного индивида. Чувствительность к справедливости представляет собой черту личности (диспозицию), которая отражает индивидуальные различия в готовности воспринимать случаи несправедливости и в интенсивности когнитивных, эмоциональных и поведенческих реакций на несправедливость. В настоящей статье исследуется, как чувствительность к справедливости связана с показателями эмоционального состояния, самоуважения и устойчивости личности. Показано, что чувствительность к справедливости положительно связана с депрессивной симптоматикой, в то время как ее вклад в оценку субъективного благополучия достаточно слаб. Обнаружено, что эта связь опосредована переменными самоуважения и устойчивости личности. Продемонстрировано также, что характеристики этой связи варьируют в зависимости от позиции субъекта в гипотетической ситуации нарушения справедливости (жертвы, свидетеля, бенефициара или нарушителя). Наиболее сильный вклад в текущее психологическое состояние вносит чувствительность к справедливости с позиции жертвы. Этот вклад отчасти опосредован негативной связью чувствительности к справедливости с самоуважением и устойчивостью. В исследовании обсуждается также гендерная специфика связи чувствительности к справедливости с показателями эмоционального состояния, самоуважения, устойчивости; в целом подтверждается, что для женской выборки по сравнению с мужской чувствительность к справедливости в большей степени является предиктором негативного эмоционального состояния, сниженного самоуважения и субъективного благополучия. |
|
494–510
|
В статье представлен слоговой вариант дихотического прослушивания, созданный с учетом фонетических свойств русского языка как наиболее тонкий инструмент для диагностики латерализации патологического очага в головном мозге. Описана его пилотная апробация на группе здоровых лиц и группе пациентов с различной латерализацией поражения в головном мозге. Помимо слогового теста, в исследовании использовался словесный вариант дихотического прослушивания. Слоговое дихотическое прослушивание является надежной и репрезентативной методикой, однако на основе его данных не было получено нормального распределения. Показано, что словесный и слоговой варианты дихотического прослушивания направлены на исследования разных психических процессов: словесный вариант является парадигмой рабочей памяти, слоговое дихотическое прослушивание позволяет оценить функциональную асимметрию полушарий при восприятии речевых звуков. В слоговом варианте дихотического прослушивания снижено и/или элиминировано влияние таких побочных факторов, как фактор внимания, индивидуальной стратегии субъекта, порядка и рабочей памяти по сравнению со словесным тестом. По данным причинам слоговой вариант дихотического прослушивания по сравнению со словесным тестом оказался более сензитивным инструментом и позволил выявить более выраженные и статистически значимые различия между здоровыми участниками исследования и пациентами с поражением головного мозга, а также между группами больных с различной латерализацией мозгового поражения. Полученные результаты согласуются с данными, имеющимися в научной литературе. |
|
511–528
|
В статье представлены данные диагностического исследования по определению уровня сформированности таких метапредметных образовательных результатов как освоение начальных форм познавательной рефлексии, освоение способов решения проблем поискового характера и умение планировать у учащихся 5 и 6 классов. В исследовании приняли участие 517 учащихся 14 школ Москвы и Зеленограда. Метапредметные образовательные результаты определялись с помощью методики «Перестановки» (автор - А.З. Зак). В качестве «точки отсчета» взяты данные предварительной диагностики, полученной при обследовании с помощью методики «Перестановки» более 2000 выпускников начальной школы в 2011 году. Рассмотрена динамика метапредметных результатов за время обучения в 5 и 6 классах. Выделены качественные уровни сформированности познавательной рефлексии (содержательная рефлексия, формальная рефлексия, рефлексия не сформирована), умения решать проблемы поискового характера (решение осуществляется общим способом, решение осуществляется частным способом, не сформирован способ решения поисковых задач) и умения планировать (целостное планирование, эмпирическое планирование, планирование не сформировано). Показано, что уровень сформированности метапредметных результатов пятиклассников достаточно низок: содержательная рефлексия отмечается у 7,4% детей, умение решать проблемы общим способом – у 30,5% детей, целостное планирование – у 10,2% детей. Отмечается положительная динамика за время обучения в 6 классе, однако уровень познавательной рефлексии, умения решать проблемы поискового характера и умения планировать продолжает оставаться недостаточно высоким. Содержательную рефлексию демонстрируют 11,7% шестиклассников, умение решать проблемы общим способом – 46,1% детей, целостное планирование – у 28,1%. В заключение проводится сравнение полученных нами данных с результатами выполнения методики «перестановки» выпускниками начальной школы в 1980 г. Обсуждаются направления дальнейших исследований. |
|
529–550
|
Предыдущие исследования показали, что дорсолатеральная префронтальная кора и височно-теменно-затылочная область правого полушария вовлечены в поддержание поведения подчинения социальным нормам: их активация связана с поведением третьей стороны по упрочению социальной нормы, известным как социальное наказание третьей стороной. Ввиду противоречивых результатов нейроимиджинговых исследований и исследований с использованием методов стимуляции мозга, настоящее исследование ставит своей целью прояснение роли дорсолатеральной префронтальной коры и височно-теменно-затылочной области правого полушария в социальном наказании третьей стороной. Несмотря на значительный прогресс в изучении нейрональных основ социального наказания третьей стороной, паттерны взаимодействия дорсолатеральной префронтальной коры и височно-теменно-затылочной области правого полушария остаются не до конца изученными. В связи с этим была выдвинута следующая гипотеза: решение третьей стороны о необходимости социального наказания связано с активностью нейрональной сети, включающей дорсолатеральную префронтальную кору и височно-теменно-затылочную область правого полушария. Мы использовали метод транскраниальной электрической стимуляции для независимой или одновременной (реципрокной) стимуляции данных областей мозга в ходе выполнения игры “Диктатор” с наказанием третьей стороной. Нами был обнаружен эффект анодной транскраниальной электрической стимуляции височно-теменно-затылочной области правого полушария, приводящей к уменьшению социального наказания третьей стороной. Применение реципрокной стимуляции (анодной стимуляции височно-теменно-затылочной области правого полушария и катодной стимуляции дорсолатеральной префронтальной коры правого полушария) привело к увеличению социального наказания третьей стороной на уровне статистического тренда. Активность височно-теменно-затылочной области правого полушария может быть связана с модуляцией воспринимаемых моральных потерь в социальном наказании третьей стороной. |
Короткие сообщения
|
551–561
|
Цель исследования — изучить связи трех уровней идентичности (групповой, микрогрупповой и межличностной) по трем компонентам в каждом (когнитивному, аффективному и поведенческому) со вкладом работников в деятельность производственных групп. Выборка включала 302 сотрудников из 35 малых производственных групп в организациях с разным профилем деятельности. Для сбора эмпирических данных были использованы «Опросник межличностной идентичности», «Опросник микрогрупповой и групповой идентичности» и «Субшкала вклада в деятельность» из «Опросника лидерства, вклада и стиля межличностного поведения». Указанные методики включены в компьютерную технологию «Групповой профиль — Универсал», посредством которой проводилось обследование участников. Для анализа полученных данных использовался регрессионный анализ. Обнаружено, что предиктором вклада работников в деятельность группы является групповая идентичность по трем компонентам, а также межличностная и микрогрупповая идентичность по аффективному компоненту. Более сильным предиктором (по количеству компонентов идентичности и значимости связи) является групповая идентичность. Среди трех компонентов наиболее представленным в выявленных связях оказался аффективный компонент. Сделано предположение, что связи трех уровней идентичности со вкладом работников могут создавать взаимный компенсаторный эффект. Другими словами, ослабление одного уровня идентичности (по одному или нескольким компонентам) может компенсироваться наличием или даже усилением другого уровня идентичности, тем самым поддерживая организационное поведение на высоком уровне. Обозначена перспектива исследования, которая заключается в выявлении промежуточных переменных в связи между переменными (уровнями и компонентами) идентичности сотрудников и их вкладом в группу. |
|
562–570
|
В статье рассматривается роль центрального исполнителя в решении инсайтных и неинсайтных задач. Центральный исполнитель(ЦИ) отвечает за планирование хода действий в задаче, следование плану, сличение наличной ситуации с искомой. Мы предположили, что центральный исполнитель оказывает негативное влияние на решение инсайтных задач на этапе тупика, которое заключается в фиксации решателя на неверной репрезентации. Влияние ЦИ наиболее вредно на этапе тупика, потому что на этом этапе важно отказаться от старых схем решения, разрушить фиксированность, и найти новый подход к решаемой задаче. В то время как для решения неинсайтных задач ЦИ нужен на протяжении всего времени решения, потому как для их решения ход действий заранее известен, и верно решить задачу можно просто следуя этому плану. Нарушение работы центрального исполнителя может разрушить последовательность решения неинсайтной задачи, и испытуемый будет вынужден решать задачу заново. В соответствии с этим, мы решили использовать метод дистракции, предполагающий предъявление дополнительной задачи во время решения основной. Мы предположили, что центральный исполнитель не сможет обрабатывать две задачи одновременно, следовательно, мы давали испытуемым вторую задачу, которую они должны были решать параллельно с основной. Результаты нашего исследования позволяют подтвердить, что роль центального исполнителя меняется на протяжении решения инсайтных задач: до и после тупика контроль важен для решения задач: до тупика ЦИ отвечает за осмысление условий задачи, рассмотрение всех доступных вариантов решения; после тупика ЦИ помогает осуществить выбор лучшего ответа из перечня доступных вариантов. Но на этапе тупика центральный исполнитель оказывает негативное влияние на решение; для фасилитации решения инсайтных задач нужно подавить работу ЦИ на этапе тупика, чтобы дать решателю возможность рассмотреть иррелевантные изначальной репрезентации элементы задачи. |
|
571–583
|
Возможность сбора данных посредством сети интернет позволяет исследователям значительно расширить выборку данных для своих исследований, а так же позволяет им изучать популяции, доступ к которым в ином случае может быть затруднен. Чтобы удостовериться в том, что качество данных, собранных в сети Интернет, соответствует качеству данных, собранных в лабораторных условиях, необходимо сопоставить полученные обоими путями данные для отдельных областей исследований и экспериментальных подходов. Чтобы проверить, сопоставимы ли данные, собранные через интернет, с данными, собранными в лаборатории, для исследований, связанных с восприятием выражений лиц, мы провели намеренно усложненный эксперимент по идентификации эмоций, в ходе которого испытуемые выполнили одну и ту же задачу в одной из двух групп: либо под наблюдением в нашей лаборатории, либо в неконтролируемых условиях посредством Интернета. Стимулы представляли собой фотографии людей, изображающих эмоцию печаль/грусть, которые испытуемые должны были идентифицировать как изображающие либо гнев, либо страх, либо отвращение. Вне зависимости от способа тестирования, испытуемые показали очень схожие результаты между группами. Различия между испытуемыми, протестированными в лабораторных условиях и испытуемыми, принявшими участие в исследовании посредством сети Интернет, были не значимы и показывали очень малую величину. Таким образом, мы можем сделать вывод, что сбор данных посредством интернета является эффективным для экспериментов, требующих идентификации эмоций, и позволяет получить результаты, аналогичные тем, которые могут быть получены в лабораторных условиях. |
|
|