2018. т. 15. №3

В статье описана русскоязычная версия опросника для измерения ориентации на социальное доминирование Ф. Пратто и Дж. Сиданиуса (Pratto et al., 1994). Рассмотрены структура, надежность и валидность трех вариантов методики: шкалы для измерения ориентации на социальное доминирование вообще (Исследование 1), в межэтнических (Исследование 2) и международных (Исследование 3) отношениях. В исследовании приняли участие 2813 респондентов (N₁= 1290, N₂= 204, N₃= 1319). Они заполняли полные версии опросников, состоявшие из 16 утверждений. Респонденты должны были согласиться или не согласиться с каждым утверждением, использую 7-балльную шкалу (от 1 – «совершенно не согласен» до 7 – «совершенно согласен»). Конфирматорный анализ продемонстрировал, что модели, в которых пункты опросника образовывали два тесно связанных субфактора, лучше соответствовали данным, чем модели, в которых все пункты образовывали одну шкалу. Кроме того, выяснилось, что модели, которые включали в себя 10 утверждений, лучше соответствовали данным, чем модели, которые включали в себя 16 утверждений (Study 1: χ²= 121.737*, CFI = 0.967, RMSEA = 0.050;  Study 2: χ²= 42.411, CFI=0.988, RMSEA =0.035; Study 3: χ²= 134.225, CFI = 0.967, RMSEA = 0.047). Дальнейший анализ продемонстрировал, что модели, которые включают в себя 10 пунктов, имеют хорошие показатели  конфигурационной валидности. В целом полученные результаты свидетельствуют о том, что короткие версии шкал для измерения ориентации на социальное доминирование соответствуют теоретическим представлениям, обладают надежностью, валидностью и могут быть использованы в эмпирических исследованиях.

В статье описана адаптация шкалы амбивалентных аттитюдов к мужчинам П. Глика и С. Фиск. Процесс адаптации состоял из трех этапов. На первом этапе принимали участие 302 человека с гетеросексуальной ориентацией, которые заполняли оригинальный вариант методики, переведенный на русский язык. Во втором этапе участвовали 157 человек с гетеросексуальной ориентацией, которые заполняли модифицированный вариант методики для измерения амбивалентных аттитюдов к мужчинам и  методику для измерения амбивалентных аттитюдов к женщинам. На третьем этапе приняли участие 344 человека с гетеросексуальной и 107 человек с бисексуальной ориентацией, которые заполняли модифицированный вариант методики для измерения амбивалентных аттитюдов к мужчинам, а также опросники для измерения правого авторитаризма и ориентации на социальное доминирование. Результаты продемонстрировали, что русскоязычная версия опросника имеет двухфакторную структуру, обладает надежностью и валидностью. Однако короткая версия методики из 12 утверждений, лучше соответствует эмпирическим данным, чем длинная версия опросника из 20 утверждений.

В статье описана авторская методика для изучения аттитюдов к войне как к способу решения международных конфликтов. Ее создание происходило в два основных этапа. На первом этапе был сформулирован ряд утверждений, которые отражали восприятие различных аспектов войны. Затем были отобраны те, которые вошли в окончательный вариант опросника. Разработанная методика включала в себя 6 факторов (эффективность войны, моральная оправданность войны, экономические последствия войны, социальные последствия войны, позитивные гуманитарные последствия войны, негативные гуманитарные последствия войны), которые образуют единый фактор общих аттитюдов к войне. В исследовании 1 (N = 978) результаты проведенного конфирматорного факторного анализа показали, что вариант опросника, который включает в себя 12 утверждений, демонстрирует приемлемый уровень соответствия эмпирическим данным. Мультигрупповой анализ продемонстрировал структурную эквивалентность при использовании этого опросника на 2 группах: 1) мужчин и женщин, 2) людях младше и старше 30 лет. При этом выяснилось, что мужчины обладают более позитивными аттитюдами к войне, чем женщины, а люди до 30 лет – более позитивными аттитюдами, чем люди старше 30 лет. Затем в исследовании 2 (N = 1492) была проанализирована внешняя валидность методики. Была установлена позитивная связь аттитюдов к войне с уровнем правого авторитаризма и ориентацией на социальное доминирование в области международных отношений. В данном исследовании показатель надежности опросника для изучения аттитюдов к войне демонстрировал высокое значение (α = 0.87).

Целью данного исследования была разработка и апробация шкалы, измеряющей три компонента политической самоэффективности: личную, коллективную и внешнюю самоэффективность. 12 утверждений были сформулированы на основе 4 способностей: 1) способность влиять на принятие новых законов и политических решений, 2) способность способствовать избранию политического лидера, 3) способность требовать исполнения существующих законов и политических решений и 4) способность свободно и публично выражать любые политические взгляды. Ответы респондентов российской, казахстанской и украинской выборок (N = 2184) были собраны онлайн через социальные сети в 2015-2017 годах. Структурная валидность шкалы была проанализирована с помощью конфирматорного факторного анализа. Его результаты показали, что с рядом модификаций укороченная версия предложенной модели демонстрирует хорошие показатели соответствия по всем трем выборкам. Также была успешно протестирована конфигурационная, метрическая и скалярная инвариативность укороченной версии Модели Воспринимаемой Политической Самоэффективности. Кроме того, были выявлены различия в показателях политической самоэффективности между возрастными группами и странами. В частности, люди в возрастной группе старше 30 лет демонстрировали более высокую политическую самоэффективность, чем респонденты в группе 18-19 лет. Украинские респонденты демонстрировали значительно более высокую личную и коллективную самоэффективность по сравнению с российскими и казахстанскими респондентами. Наконец, казахстанские респонденты продемонстрировали наивысший уровень внешней политической самоэффективности.

В статье представлены результаты валидизации русскоязычной версии опросника этических позиций Д. Р. Форсайта (Ethics Position Questionnaire). Оригинальная версия опросника содержит два ортогональных фактора (Идеализм и Релятивизм), на основе которых составлена таксономия этических позиций (ситуационизм, абсолютизм, субъективизм и эксепционизм). В статье высказано предположение, что идеализм и релятивизм следует рассматривать как поведенческие диспозиции. В настоящем исследовании при помощи конфирматорного факторного анализа проверены несколько теоретических моделей. КФА показал, что наибольшей пригодностью обладает двухуровневая структурная модель, в которой идеализм и релятивизм являются ортогональными факторами второго порядка. При этом идеализм включает в себя такие факторы, как Недопущение вреда (И1) и Забота о благе (И2), а релятивизм – Относительность этических систем (Р1), Межличностный релятивизм (Р2) и Допустимость лжи (Р3). Полученная модель обладает рядом преимуществ. Во-первых, она полностью соответствует теоретической модели Д. Р. Форсайта, включая ортогональность основных факторов. Во-вторых, она предполагает многомерность конструктов «идеализм» и «релятивизм». В третьих, позволяет согласовать между собой результаты предыдущих эмпирических исследований. Также в исследовании установлено, что EPQ имеет хорошую внутреннюю согласованность, ретестовую надежность, конвергентную, дискриминантную и номологическую валидность. Последняя оценивалась в рамках номологической сети, в которой идеализм и релятивизм были соотнесены с конструктами, связанными с ценностной системой человека (в рамках теории базовых индивидуальных ценностей Ш. Шварца). Полученные результаты позволяют считать русскоязычную версию EPQ надежным и валидным инструментом оценки идеализма и релятивизма.

В статье представлены результаты апробации русскоязычной версии расширенной Шкалы культурного интеллекта (Г.У. Солдатова, С.В. Чигарькова, Е.И. Рассказова). В ситуации интенсификации межкультурного взаимодействия, которая определяет глобальное развитие современного общества, особую значимость приобретает понимание личностных особенностей, обеспечивающих успешность в межкультурной коммуникации. Культурный интеллект понимается как способность индивида эффективно действовать и осуществлять коммуникацию в ситуациях, характеризующихся культурным многообразием. Согласно концепции Кристофера Эрли и Сун Анга, культурный интеллект состоит из четырех компонентов: метакогнитивного, когнитивного, мотивационного и поведенческого. В рамках дальнейшей разработки концепции была предложена дифференцированная структура каждого компонента культурного интеллекта и подготовлена соответствующая методика, что дало возможность более детально изучить данный феномен. На выборке 1545 человек из шести федеральных округов РФ была апробирована русскоязычная версия расширенной Шкалы культурного интеллекта, которую по результатам апробации можно считать надежным и валидным психодиагностическим инструментом. По данным исследования репрезентативной выборки респондентов были доказаны надежность-согласованность и ретестовая надежность методики.  Конфирматорный факторный анализ обосновал правомерность выделенной факторной структуры, которая в целом соответствует оригинальному англоязычному варианту, хотя и несколько менее дифференцирована для отдельных компонентов культурного интеллекта. Проверка конвергентной и дискриминантной валидности подтвердила известные данные о корреляции основных шкал методики с личностными чертами Большой пятерки. Также были получены новые данные о связи культурного интеллекта с межкультурной сензитивностью, толерантностью и жизнестойкостью. Методика может применяться в исследованиях  межкультурной коммуникации в русскоязычной среде.

В статье приводятся результаты апробации новой методики «Шкала этнонациональных установок», направленной наизучение аттитюдов по отношению к феномену «национальности», который в современном российском публичном дискурсе является синонимом этничности. Первое исследование (N = 1444) показало, что методика содержит четыре субшкалы: Националистические установки (неприязненное отношение к представителям иных национальностей), Патриотические установки (ощущение гордости за свою национальную принадлежность и связи с людьми «своей национальности»),  Нейтральные этнонациональные установки (безразличное отношение к своей национальной принадлежности) и Негативистские этнонациональные установки  (отрицательное отношение к феномену национальности и национальной принадлежности). Субшкалы обладают хорошей внутренней согласованностью, а также конфигурационной и метрической инвариантностью. Три других исследования (N = 156, 533 и 982) продемонстрировали внутреннюю валидность методики. Они показали, что националистические установки положительно связаны с разными формами нетерпимости. Патриотические установки связаны с негативным отношением только к другим этническим группам, а также с позитивным отношением к своей группе. Нейтральные и негативистские этнонациональные установки положительно связаны с различными видами толерантности (этническая, социальная, черта личности) и отношения к другим этническим группам. Таким образом, четыре субшкалы методики измеряют качественно разное отношение к феномену «национальности». Также субшкалы методики группируются в два фактора второго порядка: националистические и «негативистские этнонациональные установки, находящиеся в обратной взаимосвязи образуют  фактор, отражающий   отношение к другим национальностям и феномену национальности  в целом, а  патриотические и нейтральные этнонациональные установки отражают  национальную идентификацию респондента.

В статье обсуждается взаимосвязь между дружественностью домашней среды и установками по отношению к семье. Дружественность домашней среды включает в себя три параметра: количество функций, который выполняет дом (его функциональность), соответствие этих функций потребностям его обителей (релевантность) и привязанность к дому. Мы предполагаем, что дружественная домашняя среда вносит позитивный вклад в развитие установок по отношению к семье, а позитивные установки на семью, в свою очередь, предсказывают восприятие образа дома как дружественного места. В исследовании приняло участие 393 респондента: 295 девушек и 98 юношей, студенты различных факультетов НИУ «Высшая школа экономики». Были использованы следующие опросники: опросники Функциональность домашней среды, Релевантность домашней среды (краткая версия), Привязанность к дому и опросник Установки по отношению к семье. Результаты регрессионного анализа показывают, что установки по отношению к семье значимо связаны с такими параметрами домашней среды как Привязанность к дому, Прагматичность, Защищенность, Пластичность, Самопрезентация, Эргономичность и Развитие домашней среды. И, наоборот, установки по отношению к семье значимо предсказывают восприятие практически всех параметров функциональности и релевантности домашней среды. Привязанность к дому взаимно и значимо связана с установками по отношению к семье. Результаты исследования могут быть использованы в дизайне домашней среды, а также в психологическом консультировании для создания индивидуальных профилей предпочитаемой домашней среды и усиления ресурсной функции дома как фактора улучшения внутрисемейного климата.

Половые различия черт личности по модели «Большая Пятерка» стабильно воспроизводятся в разных исследованиях, проводимых в разных культурах. Причины этих различий обычно раскрываются в биологизаторских и социальных теориях. Рефлексивный компонент черт личности также может служить их объяснением. Так, ранее (Shchebetenko, 2017) было показано, что половые различия в чертах могут объясняться рефлексивными характерными адаптациями (РХА) – элементом личности, относящимся к осознаванию и мониторингу человеком своих индивидуальных черт. Данный эффект сохранялся для всех черт, кроме нейротизма. В настоящей работе мы изучали, насколько такая конфигурация результатов неслучайна и эмпирически воспроизводима. В исследовании участвовало 906 человек в возрасте от 17 до 25 лет, из них 314 (34.7 %) мужчин. Половые различия наблюдались в доброжелательности, нейротизме и открытости опыту: по всем этим чертам показатели были выше у женщин. В результате иерархического регрессионного анализа было установлено, что мужчины и женщины скорее различались в такой РХА, как установки на черты личности. При этом различия в самих чертах были статистически элиминированы. Такой результат ставит под сомнение биологизаторские теории половых различий в чертах. Социальные стратегии поведения и воспитания полов могут сказываться на дифференциальной оценке черт женщинами и мужчинами. Исключением вновь оказался нейротизм: как и в предыдущем исследовании, половые различия в данной черте сохранялись и после контроля установки на нее. Возможно, что поведение мужчин и женщин различается в степени выраженности нейротизма, и такие различия не определены рефлексивными оценками этой черты.

Освещается современное состояние проблемы временной перспективы и феномена прокрастинации в профессиональной деятельности. В статье отражены результаты исследования особенностей временной перспективы и прокрастинации у сотрудников разного должностного статуса. Представлено эмпирическое исследование взаимосвязи временной перспективы и прокрастинации у сотрудников организации разных должностных статусов. Результаты показали, что топ-менеджерам свойственна высокая ориентация на временные перспективы будущего (59.03) и позитивного прошлого (36.06), а уровень прокрастинации снижен (53.45). В группе мидл-менеджеров выявлена высокий уровень прокрастинации (57.2), ориентация на временные перспективы гедонистического настоящего (24.6) и негативного прошлого (31.26). Доказан статистически значимый уровень различий выраженности прокрастинации по всей выборке (1211 при p J≤0.01). Установлена связь смысло-жизненных ориентаций и временных представлений: наиболее результативными оказались такие показатели СЖО у топ-менеджеров, как  Цели в жизни (35.28), Локус контроля — жизнь (32.7) и Осмысленность жизни (155.25), а в группе мидл-менеджеров эти данные выражены слабее. Корреляционный анализ с применением коэффициента Спирмена позволил выявить в группе мидл-менеджеров высокий уровень прокрастинации, обусловленный ориентацией на временную перспективу негативного прошлого на фоне низкой направленности на Будущее, что затрудняет успешность профессиональной деятельности. С помощью регрессионного анализа удалось выявить предикторы прокрастинации в группе топ (цели в жизни, процесс жизни и локус контроля-Я) и мидл-менеджеров (Фаталистическое настоящее и будущее). Можно предположить, что временная перспектива личности и ее временные ориентации взаимосвязаны с процессами прокрастинации и могут рассматриваться как ее негативные, но и позитивные последствия, что соотносится с результатами последних исследований прокрастинации в профессиональной деятельности.

Данное исследование анализирует эффект медиации транзакционного и трансформационного лидерства во взаимосвязи между коллективной организационной эффективностью и коллективной вовлеченностью в работу. Данные были собраны среди 86 сотрудников девяти итальянских компаний, работающих в секторе пищевых продуктов и напитков. Опросник включал три шкалы: а) коллективная организационная эффективность (Bohn, 2010); б) коллективная вовлеченность в работу (Schaufeli & Bakker, 2003); в) Многофакторный опросник лидерства (MLQ) (Bass, Avolio, 1995). Результаты обнаружили положительную связь между одним из компонентов транзакционного лидерства – зависимые вознаграждения – и коллективной вовлеченностью в работу. Этот результат подтверждает, что, несмотря на то, что стиль зависимых вознаграждений не характеризуется воодушевлением сотрудников, в некоторых ситуациях он, тем не менее, может усиливать вовлеченность сотрудников в работу. Также положительная связь была найдена между коллективной вовлеченностью в работу и тремя компонентами трансформационного лидерства – интеллектуальное стимулирование, идейное влияние (поведенческое) и идейное влияние (личностное), что согласуется с результатами исследований индивидуальной вовлеченности в работу и лидерства. Результаты подтвердили эффект медиации зависимых вознаграждений и трансформационного лидерства во взаимосвязи между коллективной организационной эффективностью и коллективной вовлеченностью в работу. Этот результат имеет важное практическое применение: менеджеры могут влиять на коллективную вовлеченность в работу посредством развития чувства коллективной организационной эффективности, используя при этом не только трансформационное лидерство, но и стиль зависимых вознаграждений. В статье обсуждаются направления дальнейших исследований.

Процесс выбора не только основывается на личных предпочтениях, но также влияет на дальнейшее поведение человека. Экономисты и психологи приводят множество доказательств того, что после выбора между двумя одинаково привлекательными альтернативами происходит уменьшение ценности отвергнутой альтернативы по сравнению с той, которой было отдано предпочтение, т.е. наблюдается «расхождение альтернатив», как результат переживания когнитивного диссонанса . В экспериментальных исследованиях принятия решений подобные изменения предпочтений изучаются с помощью парадигмы «свободного выбора». В последнее время феномен изменения предпочтений вследствие выбора, вызванного когнитивным диссонансом, оказался в фокусе специалистов в области когнитивных нейронаук. В результате, появились убедительные доказательства вовлечения задней медиальной области лобной коры (зМЛК) в процесс изменения мнения в результате переживания внутренних конфликтов. Как показали психофизиологические исследования, в частности методами функциональной магниторезонансной томографии, столкновение конфликтующих представлений отражается в изменение активности зМЛК. Вместе с тем, экспериментальные данные указывают на связь зМЛК c другими областями мозга, включая дорзальные области лобной коры. Таким образом, целая функциональная сеть структур мозга активирующимися в ситуации когнитивного диссонанса, а также его последующего его разрешения. По мнению авторов, мозговые механизмы, лежащие в основе когнитивного диссонанса изучены не достаточно полно. В данной статье приведен обзор новейших представлений о нейрокогнитивных механизмах когнитивного диссонанса, а также результатов функционального нейрокартирования взаимодействия различных областей мозга, принимающих участие в процессах изменения предпочтений в результате выбора. В заключение представлены новые методы исследований функционального картирования (к примеру, транскраниальная магнитная/электрическая стимуляция), позволяющие существенно углубить представления о механизмах изменения предпочтений в результате выбора.