2015. т. 12. №4

В данной статье рассматриваются современные определения «Я» в философской литературе и в источниках когнитивной нейронауки. В этой статье я попытаюсь сформулировать операциональное определение «Я» путем объединения предложенной Галлахером модели нарративного и минимального «Я» и данных психологического и когнитивного разделов нейронауки. Галлахер характеризует нарративное «Я» как размышляющее о прошлом опыте и будущих начинаниях. С помощью нарративного «Я» формируются наши ожидания, убеждения, мысли, чувства и действия, при этом данные убеждения, мысли, чувства и действия оказывают на нас влияние при принятии решений. На основании данного определения Галлахер описывает нарративное «Я» как ансамбль «Я», как вечно меняющуюся сущность, которая зависит от настроения, состояния и мотивации. С другой стороны, минимальное «Я» — просто «Я» в актуальном объективном состоянии, независимое от воспоминаний человека или будущих решений. Галлахер отмечает, что минимальное «Я» представлено чувством обладания (или самоданности) и чувством субъектности. Чувство обладания является признанием собственного ощущения «Я», которое можно интерпретировать как сущность, отдельную от объектов, которые не есть «Я». При этом чувство субъектности — это понимание того, что человек является источником действия. В следующем разделе я приведу операциональное определение «Я» в когнитивной нейронауке. Используя данные философские определения, я предлагаю проследить связь между этими двумя представлениями о «Я», сравнивая нарративное «Я» Галлахера с сетью пассивного режима работы мозга.

Феномен «ухода в свои мысли» (англ. термин «mind-wandering») – это особое специфическое состояние сознания, связанное с полным или частичным отключением внимания от восприятия внешней сенсорной информации и его переключением на внутренние ментальные процессы. Данное состояние характеризуется высокой спонтанностью и высокой непроизвольностью в отношении своего содержания. При данном состоянии в сознании возникают мысли, которые генерируются эндогенной ментальной активностью и концентрируются вокруг значимых для личности целей, но при этом негативно интерферируют с обработкой наличной информации, повышая риск возникновения «сбоев внимания» и ошибок в текущей деятельности. С явлением «ухода в свои мысли» связана мечтательность как черта личности. Переходы в состояние «ухода в свои мысли» связаны с конкуренцией между мотивационной значимостью данного процесса в сравнении с мотивационной значимостью текущей эксплицитной деятельности и зависят от процессов когнитивного (исполнительного) контроля. Мотивационная значимость «ухода в свои мысли» определяется не только личностной значимостью конкретного содержания мыслей; данное состояние, видимо, входит в число неотъемлемых потребностей человека, так как обеспечивает анализ прошлого опыта и планирование будущих действий и тем самым является адаптивным приобретением человеческой психики. Феномен «ухода в свои мысли» тесно связан с рядом других психических явлений, таких как рефлексия, метапознание (метасознание) и полнота осознания («mindfulness»). В рамках настоящей статьи вводится подход, позволяющий разделить указанные процессы и обозначить особый статус «ухода в свои мысли» по признаку негативного влияния на текущую деятельность.

Нейронные возрастные изменения являются основной причиной снижения когнитивных функций у человека. Не только активное выполнение когнитивных задач, но и деятельность мозга в состоянии покоя может быть чувствительным индексом последствий старения в мозге. Мы исследовали возрастные изменения в спонтанной активности мозга с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии (МРТ) в состоянии покоя. Для оценки возрастных различий мы проанализировали функциональные связи между сетями состояний покоя мозга у двух групп здоровых добровольцев молодого и пожилого возраста. В результате были выделены семь сетей покоя, и для их временной динамики были вычислены кросс-корреляционные матрицы. У пожилых испытуемых наблюдалось снижение активности слуховой, зрительной, сенсорно-моторной сетей, лобно-теменной и сети салиентности, которое сопровождалось увеличением связанности сети салиентности с сенсомоторной сетью и с базовой сетью покоя по сравнению с молодыми участниками исследования. Полученные возрастные различия в функциональной связанности сетей покоя могут быть результатом снижения активности префронтальной коры, ведущего к потере активации в сети салиентности, а также в сенсомоторной, и зрительной сетях в группе пожилых в отличие от молодых участников. Тем не менее, базовая сеть покоя была лучше выражена в левом полушарии и показала большую связь с сетью салиентности у пожилых, чем у молодых испытуемых, что указывает на возможное компенсаторное участие областей когнитивного контроля в состоянии спокойного бодрствования. Представленные результаты показывают, что в не зависимости от дизайна и выполнения задач психологических тестов, метод функциональной связанности сетей покоя отражает возрастные нейронные изменения в мозге человека.

Мозговые механизмы сонастройки - процесса изменения индивидуальной поведенческой стратегии в пользу повышения ее эффективности при взаимодействии с другим индивидуумом или социальной группой - практически не исследовались. Сонастройка подразумевает обоюдное изменение мнения, и достигается в процессе взаимодействия между людьми. В данном поисковом исследовании была поставлена задача разработать экспериментальную парадигму для изучения мозговых процессов сонастройки при совместном решении задачи, в которой паре испытуемых одновременно предлагалось отличить оригинал изображения произведения от его зеркальной копии. Используя электроэнцефалографический мониторинг, мы синхронного регистрировали вызванные потенциалы (ВП), называемый Негативность Результата Действия (НРД) на предъявление обратной связи до и после финального решения испытуемого под влиянием мнения его партнера. Согласно гипотезе о механизме социального влияния как следствия активации нейронального сигнала ошибки предсказания (ОП), рассогласование собственного мнения с мнением партнера должно было бы приводить к изменению мнения с целью минимизировать ОП. Изменение мнения также может быть связано с получением дополнительной информации, на основе которой принимается решение. С целью контролировать влияние информационного фактора на индивидуальный выбор, во время отдельной экспериментальной сессии испытуемым предоставлялась возможность обменяться информацией о выбранной ими стратегии, после чего ВП тестирование проводилось повторно. Полученные HРД и поведенческие результаты согласуются с моделью обучения с подкреплением, согласно которой в процессе сонастройки отличие индивидуального от мнения партнера генерирует ОП сигнал. Мы наблюдали уменьшение НРД одновременно с уменьшением количества несогласованных ответов. После обмена информацией о стратегии выбора, значимых изменений в ВП и поведенческих коррелятах не наблюдалось. Подтверждение НРД гипотезы позволяет не только подтвердить эффективность модели обучения с подкреплением к процессам социального взаимодействия, но и использовать НРД в качестве индикатора эффективности сонастройки.

Были изучены психофизиологические аспекты обработки двух речевых контрастов, включенных в структуру псевдослов и отличавшихся по сложности восприятия, в группе финских детей 7-10 лет. Для записи вызванных потенциалов (ВП) была применена классическая oddball парадигма, в качестве стандарта использовалось псевдослово /baka/, а в качестве двух девиантов – легкое для восприятия /baga/ и более сложное /bag*a/, которое звучало как среднее между /baka/ и /baga/. Способность детей активно различать более сложный контраст была изучена в двух отдельных поведенческих сессиях, которые чередовались с записями ВП. Увеличенная амплитуда наиболее негативного ответа на стандартный стимул, а не на девианты, предполагает формирование т.н. акустического шаблона для часто повторяющихся псевдослов в ходе эксперимента. Нами не было обнаружено достоверного влияния типа блока на амплитуду негативности рассогласования, которую можно рассматривать в качестве индекса автоматически формирующегося следа сенсорной памяти. Скорее, наблюдаемые эффекты указывают на развитие процесса консолидации следов памяти в ответ на повторно предъявляемые стимулы (псевдослова), чем на приобретаемые различия в дискриминации  стимулов вне активного фокуса внимания, как это предполагает классический oddball.  Данное предположение также подтверждается результатами проведенного поведенческого теста на активное различение псевдослов. Результаты нашего исследования не подтверждают предположения об автоматичности процессов научения различать сложный речевой контраст в отсутствие необходимости активной поведенческой дискриминации.

В современной психологии эмоций представляется актуальным не только сбор и анализ конкретных эмпирических данных, но и попытки их теоретического осмыcления, которыми изобиловала психология ХХ в. Хотя ни одна из теорий не объясняет всего обилия накопленных фактов, это не означает, что их создание оказалось бесполезным для понимания богатства эмоциональной жизни человека. Одна из попыток интеграции этих теорий была представлена в композиционной теории эмоций (Бреслав, 1976, 1977а, 1984). В данной работе эта теория впервые используется для объяснения моральных эмоций стыда и вины, а также для понимания механизма становления и неустойчивости  партнерской любви. Предложена схема основных элементов композиции стыда и вины, которая позволяет более ясно увидеть сходство и различие этих эмоций. В частности, к сходным элементам относится наличие проступка в их предметном содержании и понимание его негативной оценки другими людьми. Однако, если в случае стыда главным агентом стимуляции оказывается очевидец проступка, то в случае вины – жертва. Если в первом случае фокусом оценки является личность агента проступка, то во втором – сам проступок и его последствия для жертвы проступка. Если переживания стыда направляют человека, прежде всего, на защиту своего Я, то вина – на возмещение ущерба жертве. Проведенный композиционный анализ позволяет лучше понять условия позитивного и негативного развития чувства любви. Так, рассматривается встраивание этого чувства в наличную систему отношений, потребностей и привычек личности влюбленного. На определенном этапе оно может занимать центральное, доминирующее положение в иерархии отношений личности. Однако процесс этот чреват многочисленными нестыковками и конфликтами, которые могут препятствовать достижению любовью ведущего положения в иерархии отношений личности. Неудача в этом процессе приводит к постепенному ослаблению этого чувства и трансформации валентности предмета любви. В свою очередь, сохранение этого чувства требует ежедневных усилий со стороны любящих.

Удовлетворение базовых психологических потребностей в автономии, компетентности и связанности с другими людьми, постулируемые в теории самодетерминации Э. Диси и Р. Райана, рассматриваются как важный предиктор оптимального функционирования индивидов. В статье представлены результаты русскоязычной адаптации Шкалы удовлетворенности базовых психологических потребностей на работе, предложенной Э. Диси с коллегами. Использована выборка сотрудников крупной производственной организации (N = 1183). С использованием структурного моделирования показано, что структура опросника соответствует теоретически ожидаемой бифакторной модели, включающей 3 фактора базовых потребностей и 2 фактора систематической ошибки, связанной с направлением утверждений. Разработанные шкалы обладают приемлемой внутренней согласованностью (альфа Кронбаха 0,70–0,85). Для проверки конструктной валидности шкал использован опросник трудовой мотивации, опирающийся на теорию самодетерминации, а также индикаторы субъективного благополучия – шкалы удовлетворенности жизнью и позитивного и негативного аффекта. Шкалы трех базовых потребностей демонстрируют слабые и умеренные позитивные связи с показателями удовлетворенности жизнью и позитивного аффекта, а также внутренней, интегрированной, идентифицированной и интроецированной мотивации; негативные связи – с показателями негативного аффекта, экстернальной мотивации и амотивации. С использованием структурного моделирования показано, что автономная и контролируемая трудовая мотивация может рассматриваться как медиатор связей удовлетворения базовых потребностей с субъективным благополучием. Полученные результаты соответствуют положениям теории самодетерминации и данным зарубежных исследований и свидетельствуют о важности разработки интервенций, направленных на повышение удовлетворенности базовых потребностей сотрудников организаций. Обсуждаются основные принципы разработки таких интервенций с опорой на теорию самодетерминации.

Изучалась опосредующая роль установок на черты личности во взаимосвязи соответствующих черт с отношением к живописи. Установки на черты личности представляют собой валентные оценки определенной личностной характеристики, варьирующиеся в диапазоне от отрицательных до положительных. Особое внимание уделялось роли установок на открытость опыту – черты, ранее неоднократно показывавшей свой вклад в позитивное отношение к искусству. 110 участников в возрасте от 20 до 30 лет изучали 20 репродукций картин, относящихся к пяти различным направлениям живописи. Для 14 из 20 репродукций посредством эксплораторного факторного анализа были получены две переменные, характеризовавшие отношение участников исследования к условно традиционной (гиперреализм, реализм, импрессионизм) и условно элитарной, или ментальной (сюрреализм, абстракционизм) живописи. В то время как три черты личности коррелировали с отношением к традиционной живописи, установки на все пять черт были ее существенными предикторами. Напротив, лишь открытость опыту и установка на эту черту коррелировали с отношением к условно элитарной живописи. Размеры полученных эффектов свидетельствуют о том, что установки на черты могут быть более надежными предикторами отношения к произведениям искусства, чем собственно черты. Более того, в соответствии с гипотезой, положительная установка на открытость опыту элиминировала прямой эффект открытости как черты на отношение к традиционным, и отчасти – к элитарным, жанрам. Апостериорно было обнаружено, что схожий опосредующий эффект в контексте традиционной живописи воспроизводился применительно к экстраверсии, доброжелательности и установкам на эти черты личности. Авторы предполагают, что открытость опыту является уникальным личностным предиктором в том случае, когда речь идет о художественных продуктах, существенно отклоняющихся от перцептивного опыта, в данном случае – в виде элитарной/ментальной живописи. Обсуждаются перспективы и ограничения исследования.

Целью работы являлось выявление возрастных особенностей выполнения глазодвигательной задачи с помощью теста «Корректурная проба» и при предъявлении изображений разного уровня сложности. В исследовании приняли участие здоровые люди в возрасте от 14 до 75 лет и пациенты с ранними стадиями болезни Паркинсона (БП) в возрасте от 42 до 75 лет. Время выполнения теста «Корректурная проба» у здоровых добровольцев с возрастом меняется мало, у пациентов с БП отмечена тенденция дольше выполнять тест. Количество ошибок при выполнении теста здоровыми добровольцами в большей степени зависит от возраста, а пациенты при поиске нужной буквы совершают столько же ошибок, сколько и здоровые люди той же возрастной группы. Успешность выполнения задания при просмотре изображений разного уровня сложности зависит от возраста добровольцев и ухудшается при БП. При этом и здоровые участники исследования старшего возраста, и пациенты улучшают свой результат при рассматривании более сложного изображения. Таким образом, выявлено, что в условиях сложной зрительной среды моторная функция в меньшей степени подвержена возрастным изменениям, в то же время способность концентрировать внимание имеет несколько этапов развития. У пациентов с БП, несмотря на гипокинезию и глазодвигательные нарушения, когнитивный компонент при выполнении задачи зрительного поиска не страдает. Результаты работы могут внести вклад в диагностику ранней деменции или когнитивных нарушений легкой степени у людей старшего возраста, а также синдрома дефицита внимания в юношеском возрасте.

Основная цель исследования состояла в поиске связей настроения с личностными чертами и эмоциональным интеллектом (ЭИ). Дополнительная цель состояла в получении новых психометрических данных по использованным методикам. Для измерения настроения использовалась методика ШПАНА, являющаяся русской адаптацией методики PANAS и оценивающая настроение по шкалам позитивного аффекта (ПА) и негативного аффекта (НА). Личностные черты измерялись с помощью опросника Большая пятерка, эмоциональный интеллект – с помощью опросника ЭмИн. Методики проводились на выборке, состоявшей из 71 испытуемого в возрасте от 18 до 49 лет. Получены данные о внутренней согласованности шкал всех использованных методик, которая в основном является удовлетворительной – α Кронбаха всех шкал за одним исключением лежит в диапазоне от 0.78 до 0.89. Получены положительные корреляции ряда шкал опросника ЭмИн (общий ЭИ, внутриличностный ЭИ, Управление эмоциями) со шкалой ПА и отрицательные корреляции со шкалой НА. Шкалы межличностного ЭИ и Понимание эмоций дали только положительные корреляции со шкалой ПА. Получена отрицательная связь нейротизма со шкалой ПА и положительная связь со шкалой НА. Экстраверсия положительно связана со Шкалой ПА и не имеет связей со шкалой НА. В совокупности полученные результаты соответствуют результатам аналогичных исследований, проводимых в других странах. Обосновывается необходимость в дальнейшем перейти от одноразовых замеров настроения к сбору данных о настроении испытуемых в течение длительного времени (так называемый experience sampling). Это позволит получить более достоверные сведения об эмоциональном фоне, характерном для того или иного испытуемого, и проанализировать связи между личностными чертами и эмоциональным интеллектом, с одной стороны, и динамическими характеристиками эмоциональных состояний, с другой стороны.

Статья представляет обзор современной зарубежной литературы по проблематике эффекта Флинна. Эффектом Флинна называется рост показателей по тестам интеллекта на протяжении XX в., его темп оценивается примерно в 3 балла IQ за десятилетие. В статье описывается сущность ЭФ и методы его измерения, метааналитические данные о размерах и стабильности ЭФ между популяциями и во времени. Рассматривается проявление ЭФ на данных решения когнитивных задач, отличных от тестов интеллекта, и в сфере интеллектуальных достижений. Особое внимание уделяется дискуссии о причинах эффекта Флинна. Наиболее популярными являются средовые объяснения эффекта Флинна (улучшение питания, изменения в составе семьи, повышение количества и качества когнитивной стимуляции и т.д.). Вместе с тем существуют объяснения, связывающие эффект Флинна с генетическими изменениями, а также с артефактами, возникающими в процессе измерения интеллекта. Также ставится вопрос о том, означает ли эффект Флинна реальный прирост интеллекта людей. Приводятся данные, согласно которым эффекту Флинна в наибольшей степени подвергаются задания, имеющие наименьшие нагрузки на генеральный фактор интеллекта (фактор g). Одновременно с этим существуют данные, свидетельствующие о снижении генотипического интеллекта. Делается вывод о том, что эффект Флинна связан с изменением структуры когнитивных способностей и приобретением навыков решения задач, требующих оперирования правилами и абстрактными умозаключениями. При этом эффект Флинна маскирует тенденцию снижения генотипического интеллекта. В завершении статьи рассматриваются практические следствия эффекта Флинна в сфере образования, судебного делопроизводства и социальной политики.

В статье анализируются преимущества и недостатки одной из наиболее популярных форм групповой творческой деятельности – мозгового штурма. Его эффективность детерминируется целым рядом факторов, наиболее важными из которых являются  размер группы, а также оригинальность и вариабельность идей, которыми обмениваются её участники. Анализ научной литературы свидетельствует о том, что негативные факторы, снижающие эффективность мозгового штурма, практически не проявляются в диадах, но их влияние заметно усиливается по мере увеличения размера группы. «Живое» взаимодействие между участниками мозгового штурма также играет важную роль в его успешности. Но эта роль во многом противоречива: в одних случаях такое взаимодействие стимулирует, а в других – угнетает креативность отдельных членов группы. Существует целый ряд модификаций классического мозгового штурма, основанных на опосредованном взаимодействиями между его участниками. Наиболее популярными среди них являются «письменный мозговой штурм » (brainwriting) и «электронный мозговой штурм»  (EBS- electronic brainstorming). Эти методы обладают рядом преимуществ по сравнению с классическим мозговым штурмом, среди которых более высокий уровень анонимности; возможность записать возникшие идеи без задержки сразу после их появления без необходимости ждать момента, когда закончит озвучивать свои идеи другой участник группы; низкий риск доминирования одного или нескольких участников группы. В самом ближайшем будущем могут появиться новые формы мозгового штурма, объединяющие преимущества его проанализированных  выше модификаций.