2016. т. 13. №4

В статье анализируются методологические и этические проблемы в области макропсихологии интеллекта и делается обзор работ, помещенных в данном номере журнала. Макропсихология интеллекта изучает связи интеллекта с военными, социальными, экономическими и прочими достижениями больших социальных групп, например, населением стран или регионов внутри отдельных стран. Эти связи были продемонстрированы в многочисленных работах, наиболее важная из которых принадлежит Линну и Ванханену. Основная проблема в связи с этими работами заключается в том, что исследования в данной области могут вести к биологизаторской картине мира, при которой генетика населения напрямую связывается с экономическими успехами. Эта возможность явилась причиной эмоциональной реакции научного сообщества на исследование Линна и Ванханена и вызвала к жизни поверхностные исследования в данной области. В данной ситуации необходимо постепенное теоретическое углубление параллельно с отделением научных исследований от политики. С другой стороны, эмпирические данные указывают на сложный характер связи интеллекта с экономическими достижениями: она нелинейна, остатки регрессионной зависимости линейно увеличиваются с возрастанием национального интеллекта. В статье очерчиваются направления будущих исследований: создание точных моделей «превращения» интеллектуальных способностей в экономические и социальные достижения, дальнейшее изучение воспроизводства географических паттернов интеллекта и исследование на региональном уровне связи выраженности различных способностей с достижениями в отдельных областях., Для статей, помещенных в данном номере журнала, характерны тенденции к теоретическим обобщениям и к уточнению эмпирических данных.

Как экономисты, так и психологи показали большое значение когнитивных способностей и компетенций для экономических достижений. За большинством этих исследований стоит представление, что более способные и образованные люди достигают лучших результатов в экономике. Это представление, безусловно, справедливо как отражение общей тенденции, однако оно не объясняет скромные экономические достижения ряда стран с высоким уровнем развития человеческого капитала. Авторы предполагают, что связь человеческих компетенций с экономическими достижениями опосредована решением задач. Производство товаров и услуг основано на решении задач по их проектированию, изготовлению, доставке и т.д. Качество решения задач зависит от человеческих компетенций и, в свою очередь, определяет экономические достижения. Что еще более важно, выбор экономических задач для решения создает или, напротив, уничтожает возможность применения высококвалифицированного труда и, следовательно, достаточно полной реализации человеческого капитала в экономических достижениях. В статье предлагается математическая модель, основанная на указанных предпосылках. Результаты, сгенерированные с помощью этой модели, воспроизводят основные данные Р. Линна и Т. Ванханена (2002). Так, модель показывает нелинейное возрастание экономических достижений с повышением среднего интеллекта стран, а также параллельное возрастание дисперсии между различными странами. Таким образом, можно заключить, что предложенная модель неплохо объясняет эмпирические данные о связи интеллекта с экономическими достижениями.

В статье рассматриваются возможности предсказания социально-экономических показателей страны по национальному IQ и «личностным факторам», выделяемым в модели личности «Большая пятерка». Оценивается эффективность предсказания образовательных достижений, дохода на душу населения и уровня коррупции в стране. В качестве предикторов используются оценки национального IQ, представленные Р. Линном и Т. Ванханеном (Lynn, Vanhanen, 2012), и оценки по пяти личностным факторам, полученные в исследовании Д. Шмита и др. (Schmitt et al., 2007) для 56 стран и в исследовании Д. Бартрама (Bartram, 2013) для 29 стран. В исследовании Шмита и др. использовалась краткая методика оценки значений пяти личностных факторов (BFI), оценки Бартрама основывались на данных, полученных с помощью Профессионального личностного опросника (OPQ32). Результаты показывают следующее. 1.Оценки по пяти личностным факторам из исследования Шмита и др. сами не являются эффективными предикторами рассматриваемых социально-экономических показателей (значения нормированных квадратов коэффициентов корреляции ниже 0.1) и их присоединение к оценкам национального IQ ненамного повышает точность предсказания. 2. Оценки по пяти личностным факторам из исследования Бартрама являются удовлетворительными предикторами дохода на душу населения и уровня коррупции (нормированные квадраты коэффициентов корреляции равны 0.526 и 0.666); при объединении их с оценками национального IQ несколько увеличивается эффективность предсказания дохода на душу населения, но не уровня коррупции. 3. Национальный IQ является эффективным предиктором образовательных достижений страны (нормированный коэффициент корреляции равен 0.840 на выборке 49 стран и 0.845 на выборке 29 стран) и удовлетворительным предиктором дохода на душу населения (нормированный коэффициент корреляции равен 0.650 на выборке 52 стран и 0.411 на выборке 28 стран).

В статье представлены результаты апробации на российской выборке созданного в Великобритании теста общей осведомленности, оценивающего общие знания индивида в 18 содержательных областях: «История науки», «Политика», «Спорт», «История», «Классическая музыка», «Изобразительное искусство», «Литература», «Наука», «География», «Кулинария», «Медицина», «Игры», «Открытия и изобретения», «Биология», «Фильмы», «Мода», «Экономика и финансы», «Популярная музыка». Полученные в ходе апробации данные сопоставлялись с полученными в Великобритании. Результаты показали, что российские испытуемые продемонстрировали более высокую компетентность в большинстве содержательных областей. Оказалось также, что различия трудности вопросов, относящихся к разным областям знания, являются устойчивыми: имеет место значимая корреляция полученных в настоящем исследовании показателей трудности пунктов теста для 18 содержательных областей с соответствующими показателями британского исследования. Одно из возможных объяснений данного результата основывается на предположении о различии репрезентаций в системе знаний человека. Полученные данные позволили исключить из теста слишком легкие и слишком трудные (с эксцессом больше 30) для российских испытуемых пункты. Полученная в результате исключения таких пунктов версия теста характеризуется высокой надежностью (альфа Кронбаха равна 0,956). Пункты теста, вошедшие в эту версию, были использованы для сопоставления факторных структур общей осведомленности, выявленных в британском и настоящем исследованиях. Эти факторные структуры оказались в значительной степени подобными, что свидетельствует в пользу того, что общая осведомленность как когнитивная способность может быть разделена на более узкие способности.

В данной статье сообщается об исследовании интеллекта якутов и этнических русских в Якутии. Тестировались выборки из Якутска, столицы Якутии, в которой проживает почти треть населения региона, и из Вилюйска, города с населением примерно 10 600 человек, расположенного в 592 км к северо-западу от Якутска. Выборка из Якутска состояла из 52 этнических русских и 128 этнических якутов, учащихся типичных средних школ. Средний возраст в данной выборке был 12 лет. Выборка из Вилюйска состояла из 7 этнических русских и 236 этнических якутов, учащихся типичных средних школ. Средний возраст в данной выборке был 12,7 года. Выборки тестировались в ноябре 2015 г. с помощью Стандартных прогрессивных матриц плюс Равена. Тестирование проводилось первым автором, с временным ограничением в 1 час. IQ респондентов оценивался относительно норм британской стандартизации 2008 г. Основные результаты состояли в следующем. Во-первых, среднее взвешенное значение IQ двух выборок русских относительно британских норм составило 101,7. Однако, так как обе выборки были из городов, действительный IQ русских в Якутии будет, вероятно, примерно на 3-5 баллов IQ ниже этого значения. Во-вторых, IQ якутов был на 1,8 IQ балла ниже, чем у русских, но эта разница незначима (t = 0,76). Результаты, таким образом, говорят о том, что якуты и русские в Якутии имеют примерно одинаковый IQ.

Валидность образовательных достижений регионов как показателя регионального интеллекта была оценена на множестве 29 регионов Российской Федерации. Региональные образовательные достижения представляли собой средние баллы, полученные на Едином государственном экзамене в 2014 г. лицами, принятыми в бюджетные ВУЗы регионов Российской Федерации в 2014 г. Региональный интеллект  оценивался на выборках респондентов в возрасте 17-50 лет. Размер выборок варьировал от 28 до 365 (в среднем 154.8). Всего 4645 респондентов из 101 населенного пункта России приняли участие в исследовании. Измерение интеллекта проводилось с помощью теста «Стандартные прогрессивные матрицы Равена» с 20-минутным ограничением времени тестирования. Кроме того, были использованы данные по девяти дополнительным переменным. Этими переменными были число зарегистрированных преступлений на 100000 человек населения, число родившихся на 1000 человек населения, младенческая смертность, доля городского населения, миграционное сальдо, доход на душу населения в рублях (все за 2012 г.), широта и долгота географического центра региона, доля этнических русских. В то время как корреляция образовательных достижений с измеренным интеллектом была низкой (0.10), функциональная близость этих двух показателей, оцененная путем коррелирования их с дополнительными переменными, была достаточно высокой (корреляция двух векторов корреляций составила 0.74; p < 0.05). Это подтверждает валидность образовательных достижений регионов как показателя регионального интеллекта. Низкое значение прямой корреляции образовательных достижений с измеренным интеллектом может быть объяснено неточностью обеих этих мер.

В статье рассматривается понятие «стратегии поддержания социальной идентичности» и обосновывается его значение для теории социальной идентичности и понимания межгрупповых отношений. Исходной точкой рассуждения являются противоречия, выявляемые при изучении взаимосвязей идентификации с группой, ингруппового фаворитизма, отношения к аутгруппам и самооценки. Для поиска причин возникающих противоречий и возможного способа их решения в статье проведен анализ методологических и эмпирических исследований в рамках теории социальной идентичности и в смежных областях. На этом основании автор заключает, что, во-первых, в теории социальной идентичности неявно существуют две позиции относительно понимания идентичности, что может вести к противоречиям в получаемых данных: с одной стороны, идентичность рассматривается лишь как промежуточное звено между процессами категоризации и сравнения, с другой – как самостоятельный феномен, для поддержания которого в теории выделяется целый набор стратегий. Во-вторых, стратегии поддержания идентичности указывают на функции, которые идентичность выполняет как для индивида, так и для группы, хотя в теории идентичность рассматривается только с точки зрения функций, выполняемых для индивида. Смещение фокуса внимания на функции, выполняемые для группы, позволяет взглянуть на исходные противоречия с новой позиции. В первую очередь, признание того факта, что идентичность выполняет функции для сохранения группы, ставит под сомнение необходимость индивидуальной позитивной самооценки как единственной конечной «цели» реализации стратегий поддержания идентичности, как это обычно предполагается в исследованиях в рамках теории социальной идентичности. Также возникает вопрос о том, «за счет чего или кого» поддерживается позитивность идентичности при межгрупповых сравнениях. Соответственно стратегия, выбираемая членами группы для поддержания идентичности, может более или менее позитивно влиять на отношение к аутгруппам, что делает стратегии поддержания идентичности важным объяснительным понятием при изучении межгрупповых отношений.

В статье рассматривается эффект «большой лягушки в маленьком пруду» (БЛМП), заключающийся в том, что ученики, обучающиеся в сильных школах или классах, имеют более низкую академическую самооценку, чем ученики с таким же уровнем личных достижений, но обучающиеся в менее сильных классах или школах. На данных лонгитюдного исследования школьников России «Трудовые и образовательные траектории», проводимого на российской выборке международного исследования TIMSS, этот эффект рассмотрен для самооценки в области математики. Также рассмотрен вопрос о том, как эффект БЛМП проявляется для других образовательных результатов: последующих академических достижений, образовательных планов и образовательных траекторий. В качестве показателей последующих академических достижений использованы школьные оценки по алгебре и результаты ЕГЭ по математике. Образовательные планы измерялись тремя вопросами: о наличии планов поступления в вуз, оцениваемой вероятности выбора STEM (Science, Technology, Engineering, Math) специальности и ожидаемых баллах ЕГЭ по математике. Для образовательных траекторий использовано два индикатора: продолжение обучения в общеобразовательной школе после 9-го класса и обучение в классе с углубленным изучением математики или физики. Результаты многоуровневого регрессионного анализа показали, что негативный эффект средних баллов в классе (при контроле результатов TIMSS по математике) значим для математической самооценки, последующих школьных оценок по алгебре и наличия планов поступления в вуз. Кроме того, показано, что математическая самооценка является важным предиктором дальнейших образовательных достижений, планов и траекторий. Более того, для выбора углубленного изучения математики и оцениваемой вероятности выбора STEM специальности математическая самооценка является более важным фактором, чем уровень предыдущих математических достижений.

Исследования, посвященные отношениям личности, отличаются большим многообразием затронутых проблем, методологических и теоретических подходов, эмпирических результатов и значительными различиями в практической ценности открытых идей и разработанных методов. Среди этих исследований обнаруживается существенный пробел в плане построения строгих и целостных психологических моделей отношений, а также в плане структурного моделирования способов их изучения и интерпретации. Кроме того, в исследованиях отношений личности редко ставится проблема обнаружения оппозиций в их структуре, процессах и эффектах реализации, что существенно затрудняет понимание коллизий отношений, ресурсов их развития и условий их регресса. К числу малоисследованных проблем относятся многомерные, противоречивые связи отношений с культурой, определяющие их ценностный характер. В арсенале инструментов анализа отношений в индивидуальной диагностике, консультировании и психотерапии недостает аналитических моделей, ориентированных на выявление оппозиций, субъективное обращение с которыми влияет на динамику познавательной, этической, эстетической, творческой, рефлексивной активности личности в культуре и во взаимодействии с другими людьми. В перспективе развития психологического знания об отношениях личности необходимы обоснование новых взглядов на роль оппозиций в жизненном становлении ценностных отношений, разработка многовариантных теоретических и герменевтических моделей их анализа в аспекте «оппозиций», апробирование и валидизация моделей в работе с индивидуальными случаями, направленной на определение потенциалов развития отношений. Авторы статьи предлагают свою версию решения этих задач.

В статье представлены процесс и результаты разработки нового русскоязычного инструмента для измерения экзистенциальной исполненности, операционализирующего концепцию четырех фундаментальных экзистенциальных мотиваций А. Лэнгле. На основе феноменологических описаний конструктов и экспертной процедуры был разработан оригинальный русскоязычный набор из 94 утверждений, для валидизации которого были использованы две онлайн-выборки (N = 818 и N = 215). С помощью иерархического кластерного анализа и конфирматорного факторного анализа с кросс-валидизацией на независимой выборке был получен набор из 36 утверждений, сгруппированных в четыре шкалы, соответствующие четырем фундаментальным экзистенциальным мотивациям, и 12 субшкал, соответствующих предпосылкам фундаментальных мотиваций. Шкалы опросника обладают приемлемой надежностью (α от 0.79 до 0.88; α = 0.93 для общего показателя). Конвергентная и дискриминантная валидность шкал опросника проверялась с помощью корреляционного и регрессионного анализа их связей с показателями эмоционального, социального и психологического благополучия, субъективного счастья, удовлетворенности жизнью, удовлетворенности базовых психологических потребностей, самооценки, интернальности, а также субъективного отчуждения и психопатологии. Результаты свидетельствуют о конвергентной валидности показателей экзистенциальной исполненности по отношению к индикаторам благополучия, опирающимся на другие теоретические подходы, а также о дискриминантной валидности шкал, соответствующих отдельным фундаментальным экзистенциальным мотивациям. Разработанная методика открывает новые возможности для эмпирических исследований в области экзистенциальной психологии и, в более широком контексте, в области психологии самореализации личности, психологического благополучия и удовлетворенности жизнью. Методика также может быть использована для решения практических задач психодиагностики, консультирования и психотерапии.

Цель работы заключалась в изучении механизмов и роли инкубационного периода в решении задач. Эксперимент проводился в два дня, стимульным материалом служили анаграммы, имеющие два верных ответа. В первый день испытуемым показывали анаграммы и один из возможных вариантов ответа на них. Во второй день (спустя неделю) испытуемые решали анаграммы. Среди анаграмм были как те, которые предъявлялись в первый день, так и нейтральные, не предъявлявшиеся в первый день. Для анаграмм, предъявлявшихся в первый день, один из возможных ответов был предактивированным (с которым испытуемый был знаком), а другой – альтернативным (который испытуемому не предъявлялся). Решение анаграмм было разбито на 2 этапа – сначала испытуемые пробовали решить все анаграммы, затем они возвращались к нерешенным на первом этапе анаграммам. Половина испытуемых делала перерыв между двумя этапами (инкубационный период), занятый решением теста Равена. Другая часть испытуемых работала над анаграммами непрерывно. На первом этапе (до инкубации) количество предактивированных решений оказалось значимо выше, чем количество альтернативных и количество нейтральных решений. При этом времена обнаружения предактивированных и альтернативных решений не различались и были значимо меньше, чем время обнаружения нейтральных решений. На втором этапе разница в количестве решенных задач между группами с инкубацией и без инкубации (инкубационный эффект) оказалась значимой лишь для альтернативных решений, извлечение которых на первом этапе было затруднено за счет предактивированных ответов. Полученные результаты, с одной стороны, свидетельствуют в пользу теории селективного забывания, а с другой стороны, показывают, что успешная инкубация возможна только в случае наличия активированного ответа, осознание которого затруднено в силу имеющихся фиксаций.

В статье представлен обзор зарубежных исследований возможных Я. Возможные Я понимаются как представления индивида о том, каким он хотел бы стать, мог бы стать или боится стать в будущем. Раскрываются  свойства  возможных Я. Возможные Я рассматриваются как часть Я-концепции, представленной когнитивными репрезентациями индивидуально значимых целей, стремлений, надежд и опасений, в которых происходит связь настоящего и будущего личности. Отмечается важность текущего социокультурного и исторического контекста для формирования возможных Я, а также их уязвимость и изменчивость по сравнению с другими элементами Я-концепции. Выделяются основные виды возможных Я: ожидания, надежды и опасения, а также лучшие возможные Я и потерянные возможные Я. Проводится детальный анализ параметров возможных Я, среди которых названы: эмоциональный знак, сбалансированность, наличие/отсутствие стратегии достижения возможного Я, детальность, воспринимаемая эффективность, субъективная значимость, частота обращения. Рассматривается регулятивная функция возможных Я, заключающаяся в стимуляции и организации будущего поведения, придании дополнительного смысла и значения текущему поведению, в оценке жизненного опыта и происходящих изменений в жизни личности, в управлении эмоциональными процессами. Раскрывается понятие мотивационного потенциала возможных Я, в котором происходит пересечение мотивации и Я-концепции. Анализируются результаты исследований, направленных на поиск и выявление параметров возможных Я, которые обладают наибольшим мотивационным потенциалом. Описываются методы изучения возможных Я, важнейшими из которых являются опросники, интервью и эксперименты. В заключении обозначаются нерешенные проблемы в области изучения возможных Я и перспективы дальнейших исследований.