2013. т. 10. №4

Состояние дел в психологии мышления характеризуется методическим «голодом»: список известных исследовательских методов не велик, и их не отнесешь к разряду новых. Основное затруднение заключается в недоступности ни исследователю, ни самому решателю ключевой структуры в ходе мыслительного процесса – репрезентации задачи. Ее существенные особенности могут быть выявлены только в результате специальных исследовательских процедур.

В статье рассматриваются современные методические тенденции развития психологии мышления. Обсуждаются ограничения известных методов изучения мыслительных процессов. На примере трех разноплановых исследований (классификации проблемных ситуаций, переноса способа решения задачи и описания полной структуры решения) предлагаются новые экспериментальные и неэкспериментальные процедуры, которые позволяют анализировать репрезентацию задачи. Для объективации процесса решения мыслительной задачи было использовано несколько различных методических приемов. Предложенная модификация метода «Да-Нет» позволяет за счет варьирования наличия/отсутствия определенных структурных элементов алгебраической задачи убедиться в том, что испытуемые могут определять, решаются ли предъявленные им проблемные ситуации, с опорой именно на эти элементы. В зависимости от роста компетентности испытуемых увеличивается и количество типов задач, с которыми они успешно справляются. Использование в исследовании задач, организованных в семейства на основе их структурного сходства, позволяет изучать роль тех или иных элементов в переносе найденного способа решения. Построение парадигмы (класса единиц, соположенных по какому-то основанию, но при этом закономерным образом противопоставленных друг другу) на основе использования уравнений, имеющих предметную интерпретацию, делает возможным непосредственно оценить частоту появления различных репрезентаций задачи и интерпретировать разнотипные ошибки решения. Все исследования выполнены на материале алгебраических текстовых задач.

Развитие методов исследования не только вносит вклад в решение классических проблем, но и обеспечивает постановку новых, выступая катализатором теоретического и экспериментального изучения психологических механизмов решения мыслительных задач.

В работе рассматривается проблема уверенности человека в принятых решениях. Исследования, посвященные калибрации прогнозов (соотношению частоты фактически правильных ответов c оценками уверенности человека в их правильности), продемонстрировали наличие эффекта «избыточной уверенности»: люди склонны завышать вероятность того, что их ответы или предсказания верны. Авторы предположили, что оценка уверенности человека в принятом решении и точность калибрации зависят от метода измерения уверенности. В эксперименте принимали участие школьники (N=50) и студенты (N=36). Они отвечали на вопросы на общую эрудицию, определяя степень своей уверенности в ответах по стандартной шкале, вербально оценивая уверенность в выбранном варианте, или же по дуплексной шкале, когда оценивается уверенность как в выбранном, так и в отвергнутом варианте. В заключение участники делали  ставки на то, что выбранные ими альтернативы окажутся правильными. Результаты исследования подтвердили поставленные гипотезы,  в частности, наличие эффекта «избыточной уверенности» на российской выборке, причем она оказалась ниже в условиях дуплексных шкал. Мы объясняем это явление остаточной неопределенностью, которая не снимается при сравнении двух вариантов ответа в отличие от стандартной шкалы, где внимание респондента концентрируется на одном, выбранном им варианте. Кроме того, зависимость между уровнями уверенности и качеством прогноза оказалась линейной убывающей в случае стандартной шкалы и параболической — в случае дуплексной шкалы. Таким образом, если респондент испытывает большие сомнения в выбранном варианте, то повышение уверенности в ответе по дуплексной шкале в среднем приводит к увеличению вероятности того, что ответ будет правильным, тогда как если респондент полагает, что он знает ответ, его уверенность чаще оказывается избыточной вне зависимости от способа ее измерения. Наконец, мы выяснили, что ставки служат более надежным предсказателем качества прогноза, чем вербальные оценки для тех случаев, когда принятые решения были рациональными, а уровни уверенности – непротиворечивыми.

В работе описываются результаты одного из первых в России экспериментальных исследований склонности к обману. В свете результатов исследований, проведенных в других странах, формулируется гипотеза, согласно которой у наших соотечественников склонность к обману будет возрастать в зависимости от размера выигрыша от обмана и снижаться с вероятностью его выявления и размером штрафа в случае обнаружения. Участники эксперимента – студенты и сотрудники ряда московских компаний (N=82) — получали реальные денежные выигрыши в случае удачных исходов игр, который зависел как от случая, так и от их умения и навыков. На первом этапе респонденты подбрасывали монетку: «орел» означал выигрыш, а «решка» – проигрыш. На втором этапе респонденты играли в карточную игру («двадцать одно») и должны были набрать определенное количество очков. На третьем этапе они решали головоломки судоку. Экспериментальные условия различались по размеру вознаграждения (первый этап) и наказания за выигрыш (второй этап), а также вероятностью обнаружения обмана (второй и третий этапы). Результат каждой игры участники экспериментальных групп видели только сами и могли сообщить правду или же обмануть. Сравнивая сообщенные частоты выигрышей с результатами контрольных групп или теоретическими распределениями, мы можем оценить правдоподобность того, что участники сообщили нам правду. Результаты исследования в целом подтвердили выдвинутые гипотезы на любом разумном уровне значимости для всех контекстов, контрольных групп, внутригрупповых и межгрупповых экспериментальных планов. Вероятность ложных ответов увеличивалась при увеличении возможного вознаграждения за выигрыш (первый этап), уменьшалась при увеличении размера штрафа за обман (второй этап) и росте контроля со стороны экспериментатора (второй и третий этапы). В заключительной части статьи обсуждаются полученные результаты, рассматриваются ограничения нашего эксперимента и намечаются направления будущих исследований.

В исследовании рассматривалась связь между социально-психологическим капиталом личности и активностью по организации частного бизнеса. Теоретической основой исследования послужили теория социально-психологического капитала и теория планируемого поведения А. Айзена. Предполагалось, что чем большим социально-психологическим капиталом обладает человек, тем больше усилий он предпринимает для того, чтобы открыть собственный бизнес. Однако связь между социально-психологическим капиталом и предпринимательским поведением опосредована аттитюдами, воспринимаемым поведенческим контролем, воспринимаемыми нормами и намерениями открыть частный бизнес. В исследовании приняли участие 269 респондентов, намеривающихся открыть собственный бизнес. Они заполняли опросник для измерения социально-психологического капитала (готовность семьи и друзей помочь при возникновении различных проблем, количество друзей, частота контактов с родственниками, включенность в деятельность общественных организаций), аттитюдов, воспринимаемого поведенческого контроля, субъективных норм, намерения открыть собственный бизнес, а также текущей активности, необходимой для его реализации. Для проверки гипотез использовалось моделирование структурными уравнениями. Исследование показало, что помощь, которую могут предоставить друзья, и участие в деятельности организаций улучшают аттитюды к открытию частного бизнеса и повышают оценку воспринимаемого поведенческого контроля, а увеличение количества друзей понижает ее. Аттитюды и воспринимаемый контроль предсказывают намерение открыть собственный бизнес, а намерение – активность человека в этой сфере. Однако социально-психологический капитал личности оказывает не только опосредованное, но и прямое воздействие на предпринимательскую активность человека.

В статье описываются результаты исследования, посвященного особенностям принятия решении о покупке потребителем, находящимся в разном эмоциональном состоянии. Согласно существующим данным, эмоциональное состояние оказывает влияние на способ переработки информации, а также на характер принимаемых решений. Мы предположили, что характеристики, на которые люди ориентируются при оценке планшетного компьютера, зависят от их настроения. Принятие решения изучалось посредством оценки значимости атрибутов товаров в процессе их приобретения. В качестве высокотехнологичных товаров были рассмотрены недавно вышедшие на рынок, но быстро ставшие популярными в настоящее время планшетные компьютеры. Настроение индуцировалось с помощью специально подобранных мультипликационных фрагментов. В основной части исследования приняли участие 64 человека, из них 40 мужчин, 24 женщины, средний возраст (M=26,2, S=4,5). Респонденты смотрели веселый или грустный отрывок из мультипликационного фильма и оценивали степень, в которой различные параметры планшетного компьютера влияют на их решение о покупке. Результаты исследования показали, что респонденты в плохом настроении при выборе планшетного компьютера больше ориентировались на характеристики, непосредственно связанные с качеством работы оборудования, его обслуживанием и стоимостью: отдавали предпочтение более дешевым, качественным и простым моделям. В то же время для респондентов в хорошем настроении большее значение имели внешние характеристики планшетного компьютера, наличие дополнительных бонусов, а также позитивное отношение окружающих. Эти результаты свидетельствуют о том, что, в ходе принятия решения о покупке высокотехнологичной продукции эмоции оказывают влияние на предпочтение позитивной или негативной информации, стратегию ее анализа, а также готовность рисковать.

Данная статья содержит в себе анализ и категоризацию существующих подходов к изучению страхового поведения. Во введении описывается текущее состояние российского страхового рынка и отмечается его тенденция к развитию. В первом разделе описываются два фундаментальных подхода к страховому поведению. Классический "рациональный" подход предполагает, что потребитель тщательно анализирует возможные риски и страховые опции и принимает взвешенное и обоснованное решение о покупке. При этом с конца XX века популярность набирает так называемый "нерациональный подход", который базируется на тезисе о том, что классическая теория не объясняет многих задокументированных проявлений страхового поведения. Во втором разделе описываются основные факторы, влияющие на страховое поведение. Далее рассматриваются известные стадии страхового поведения, а именно: решение о необходимости приобретения страхового полиса, выбор и приобретении страхового полиса, взаимодействие со страховой компанией в случае наступления страхового случая и решение о продолжении сотрудничества со страховой компанией. Особое внимание уделяется первым двум стадиям. Это обусловлено тем, что именно они чаще всего фигурируют в исследованиях, подкрепленных эмпирическими наблюдениями. В заключительной части статьи формулируется ряд вопросов для дальнейшего изучения, в частности, о применимости модели намеренного поведения при анализе страхового поведения, о взаимосвязанность отдельных факторов, о проблемах субъективных психологических факторов и о влиянии культурной и национальной специфики на страховое поведение.  

Работа посвящена проблеме развития личности в аспекте рефлексии и реализации ее возможностей в отношении к другому человеку. Возможности рассматриваются как осознанное знание, переживание и реализация «Я могу» в контексте жизни, в частности в речевом диалоге с Другим. Идеи и методологические установки работы основаны на традициях психологии личности, онтологии, философии жизни, экзистенциальной философии, философии языка, феноменологии. Проведенное исследование относится к «общей персонологии» как инновационной области психологического познания, служит становлению «персонологии Я». В исследовании применяются методы герменевтики, рефлексии и моделирования. На первый план выступает герменевтический подход, направленный на извлечение и обобщение теоретического знания о возможностях Я. В соответствии с целями исследования разработана герменевтическая модель многомерных возможностей Я, открывающихся в отношении личности к Другому. Основу модели составили переосмысленные в контексте поставленной проблемы идеи М. Хайдеггера, Ж.–П. Сартра, П. Рикера. Они касаются личностного генеза возможностей, их осознанности, Я - источника,  рефлексивной опосредованности, развития в контексте жизнедеятельности, разнообразия форм, реализации в жизненных отношениях, топологии и рефлексии эффективного осуществления «Я могу» в отношении к Другому.    Герменевтическая модель возможностей Я  обобщает их виды и динамику в измерениях «между Я и Другим»», «Я - в - Другом» и «Другой - в - Я». Она получила последовательную конкретизацию и преломление в модели высказывания, модели самопознания автора в момент высказывания, в модели эффектов высказывания и в модели рефлексии, сфокусированной на  возможности Я высказываться в диалоге. Рефлексивная модель возможности высказываться может применяться как практика самопознания, встроенная в диалог, практика саморазвития на основе ретроспективного исследования себя и своих высказываний, практика формирования отношения к Другому в речевом «срезе» совместного бытия. Обосновывается, что речевой диалог выступает обменом высказываниями Я и Другого, протекающим в трехмерных пространствах жизни каждого. Это раскрывает его в персонологических тонкостях, не представленных в других гуманитарных науках. 

В статье представлены результаты психометрической проверки модели измерения ингрупповой идентификации. Модель представляет собой иерархическую структуру из 5 компонетов (самостереотипизации, ингрупповой гомогенности, сплоченности, удовлетворенности и выраженности), сгруппированных в 2 фактора второго порядка (самоопределение и личный вклад). Анализ проводился на выборках студентов, представителей этнической группы “русские” и религиозной группы “православные” (N = 591). В исследовании 1 проводился конфирматорный факторный анализ двухуровневой модели измерения ингрупповой идентификации. Результаты показали, что двухуровневая модель (5 компонентов (шкал) на первом уровне и 2 фактора на втором уровне) обладает лучшим соответствием исходным данным по сравнению с альтернативными моделями. Наборы суждений, относящиеся к каждому из пяти компонентов ингрупповой идентификации, хорошо согласованы и обладают дискриминантной валидностью. В исследовании 2 проверялась валидность русскоязычного варианта методики. Полученные данные свидетельствуют о конвергентной валидности компонентов (шкал). Пять компонентов модели измерения ингрупповой идентификации описывают когнитивные, аффективные и поведенческие аспекты идентификации с этнической группой. Результаты исследования 1 и исследования 2 показывают, что русскоязычный вариант методики, основанной на данной модели, обладает конвергентной и дискриминантной валидностью. Также обсуждаются ограничения проведенного исследования и дальнейшие шаги по адаптации методики измерения ингрупповой идентификации.

Цель данной статьи – рассмотреть теоретические подходы от 1950-х гг. до н.в. к пониманию содержания социально-психологического феномена «самопрезентация личности», обозначить проблему детерминации осознанности-неосознанности самопрезентационного поведения. Предложены авторские определение и структурно-функциональная модель самопрезентации личности, значительно расширяющие понимание этого феномена в  социальной психологии. Самопрезентация личности  рассматривается как общая, фундаментальная характеристика социального поведения, принимающая как осознаваемый, так и неосознаваемый характер. Согласно разработанной автором теоретической концепции самопрезентации личности, в процессе взаимодействия с другими осуществляется постоянный процесс предъявления  Я-информации в межличностном взаимодействии, независимо от степени осознания субъектом самопрезентации своих поведенческих действий. Область применения результатов исследования, проведенного автором, затрагивает широкий спектр отраслей гуманитарного знания (социальная психология, педагогика, политология, культурология, менеджмент, социология). Представленная структурно-функциональная модель самопрезентации личности, в которой рассматриваются ситуационные, мотивационные и личностные факторы в своем влиянии на осознанность действий субъекта самопрезентации по управлению впечатлением, позволяет осуществить социально-психологический анализ различных аспектов самопрезентации личности и может быть полезной для практического использования в сфере человеко-ориентированной профессиональной деятельности.

В статье рассматривается проблема гендерных различий в проявлении социальной лености, освещаются представленные в российской и зарубежной психологической литературе точки зрения относительно обсуждаемой проблемы, приводится критический анализ результатов и распространенных интерпретаций результатов зарубежных эмпирических исследований, проведенных по названной тематике. Цель теоретического исследования: способствование формированию объективного представления относительно вопроса гендерных различий в проявлении социальной лености.

На основании проведенного теоретического обзора и критического анализа делается несколько выводов. Во-первых, на вопрос о наличии/отсутствии гендерных различий в проявлении социальной лености нельзя дать однозначного ответа. Такое положение дел обусловлено рядом обстоятельств: вопрос гендерных различий в проявлении социальной лености недостаточно изучен и представлен в психологической литературе; проведенные зарубежные эмпирические исследования этой проблемы демонстрируют противоречивые результаты; эмпирические исследования этой проблемы были проведены в ограниченном количестве стран, не во всех возрастных группах и лишь с некоторыми типами заданий. Во-вторых, имеющаяся в психологической литературе однозначность относительно наличия гендерных различий в проявлении социальной лености и в частности, уверенность в том, что мужчины склонны к ней больше, чем женщины, скорее всего, является отражением гендерного стереотипа. В-третьих, распространенную интерпретацию (склонность женщин к кооперативному поведению, а мужчин к конкурентному), обнаруженных в некоторых зарубежных эмпирических исследованиях гендерных различий в проявлении социальной лености, также можно расценивать как выражение гендерного стереотипа. В-четвертых, распространенность гендерных стереотипов в психологической литературе может отрицательно повлиять на дальнейшие исследования гендерных различий в социальной лености, поскольку у исследователя может возникнуть закономерный вопрос –   зачем изучать то, что и так «понятно».