|
2016. т. 13. №3
|
Специальная тема выпуска:
Российские психологи: В.П. Зинченко. Живая память
Статьи
|
498–518
|
Аргументируется высокая актуальность изучения привязанности человека к дому как интердисциплинарного и многослойного феномена, отражающего реципрокность отношений человека и среды его жизнедеятельности и имеющего регуляторный и валеологический смысл для личности. Подробно проанализирована проблематика феномена привязанности к дому, который представляет собой частный вариант привязанности к месту, обсуждены многоуровневость понятия дома как объекта функциональной, эмоциональной и символической привязанности, рассмотрены основные структурные компоненты, формирующие его, такие как идентификация с местом, чувство места, зависимость от места. Изложены методологические предпосылки и процесс создания опросника Привязанности к дому, описаны его концептуальная, эмпирическая и факторная модели. Приведены процедура и результаты пилотного исследования (N = 287, Mвозр = 21.5, SDвозр = 9.2) по валидизации опросника (факторного анализа, внутренней согласованности), дана описательная статистика. Представлены результаты основного исследования, цель которого заключалась в анализе конструктной валидности опросника. Валидизация включала проверку наличия корреляционных связей между привязанностью к дому и уровнем функциональности домашней среды. Описан анализ возрастной специфики (были определены три возрастные группы – юноши, представители ранней и средней взрослости). С возрастом взаимосвязи между привязанностью к дому и его функциональностью наращиваются. Кроме того, они модерируются и полом: привязанность к дому у женщин связана с защищенностью и возможностью саморазвития в домашней среде, а у мужчин – с удобством и комфортом жилища. В заключение дискутируются возможности, ограничения и перспективы использования авторского опросника. |
|
519–537
|
Статья представляет собой попытку определить место и значение идей С. Кьеркегора в общем контексте истории психологической науки. Обосновывается рассмотрение творчества С. Кьеркегора как самостоятельной оригинальной программы построения психологии, наряду с программами В. Вундта, Ф. Брентано, И.М. Сеченова. Подчеркивается роль экзистенциальной философии и психологии С. Кьеркегора как методологической платформы современной экзистенциальной психологии. Предметом исследования является понимание С. Кьеркегором категории субъективного. Раскрывается положение С. Кьеркегора о субъективном как «скрытом внутреннем» становящегося субъекта, а также его представление о характере связи внешнего и внутреннего. Концепция субъективного С. Кьеркегора сопоставляется с пониманием субъективного в классической интроспективной и объективной психологии. Дается сравнительный анализ решения проблемы соотношения внешнего и внутреннего в экзистенциальной психологии С. Кьеркегора и деятельностном подходе. Отмечаются как сходство – пафос внутреннего у С.Л. Рубинштейна, так и различия двух подходов, связанные с последовательным детерминизмом и общественно-исторической трактовкой природы личности и индивидуальности у представителей деятельностного подхода. Разъясняется позиция С. Кьеркегора в вопросе о способе познания внутреннего Другого. Реконструируется характеристика особенностей субъективного и объективного мышления С. Кьеркегором, обосновывается важность различения этих двух типов мышления для психологии. Прослеживается связь идей С. Кьеркегора с актуальными тенденциями современной психологии – развитием качественной методологии, неклассической и постнеклассической парадигм в психологии, преодолением жесткого детерминизма в пользу принципа свободы, постулатом принципиальной неопределенности бытия и успешным развитием экзистенциальной психологии. |
|
538–557
|
Хотя взаимосвязь познавательной и личностно-мотивационной сфер традиционно привлекает внимание исследователей, анализ литературы показывает, что связи черт личности с кратковременной памятью уделяется крайне мало внимания – в сравнении с исследованиями роли центральных исполнительных структур рабочей памяти (Baddeley, 2003). Кроме того, в этих исследованиях речь преимущественно идет об отдельных чертах личности или о традиционных личностных таксономиях, но не об их производных. В этой связи в работе рассматривается роль рефлексивных адаптаций характера как структурного элемента системы личности в терминах пятифакторной теории (McCrae, Costa, 1996, 2013). На выборке в 1030 человек было установлено, что пространственная кратковременная память, измеренная тестом Корси, коррелировала с нейротизмом и низкой открытостью опыту. Напротив, вербальная кратковременная память, измеренная задачей Стернберга, коррелировала с низкими значениями добросовестности и доброжелательности. Таким образом, в отличие от центрального исполнителя рабочей памяти увеличение значений ее подчиненных систем ― пространственной и вербальной кратковременной памяти ― сопровождалось низкими значениями доброжелательности, добросовестности и открытости опыту. Кроме того, кратковременная память демонстрировала прямые, опосредованные чертами личности и компенсаторные (в сравнении с чертами) связи с рефлексивными адаптациями характера. В частности, хотя нейротизм не коррелировал с вербальной кратковременной памятью, с последней была связана отрицательная установка на эту черту личности. Аналогично, хотя доброжелательность не коррелировала с пространственной кратковременной памятью, с ней коррелировало отрицательное отношение к доброжелательности, приписываемое родителям (отраженная установка на доброжелательность). Отрицательная связь добросовестности с вербальной кратковременной памятью дополнялась положительной отраженной установкой на эту черту личности. В статье осуществляется анализ результатов в сопоставлении с результатами ранее проведенных исследований, и определяются дальнейшие перспективы. |
|
558–575
|
Мысль как один из конструктов психологического исследования всегда являлась ключевым понятием при изучении мышления человека. Тем не менее, вопрос о том, что такое мысль человека, не являлся предметом исследования. Истоки этой проблемы коренятся в понимании «единицы анализа», то есть того, что же составляет единицу анализа образа, убеждения, воображения, речи, сознания и мышления в целом. Опираясь на имеющиеся исследования, результаты которых обсуждаются в современных публикациях, высказывается и обосновывается утверждение, что единицей такого анализа должна выступать мысль. В настоящей статье рассматривается понимание мысли с опорой на когнитивные конструкты и нейрофизиологические корреляты ментальной активности человека. Данное исследование обращено к обсуждению вопросов, относящихся к сущности мысли, ее содержания и структуры, связи свойств предметной мысли с нейробиологическими коррелятами процесса мышления, мыслительной деятельности. Структурно мысль представлена как потребностно-эмоционально-содержательная субстанция, определяющая предметную сущность образа вещи (предмета), отраженного в сознании. Единство мыслей и сознания, их целостность представлены в связи вещей с внешним миром. Отсюда способность человека продуцировать мысли и устанавливать связи в потоке сознания будет характеризовать его ум. В настоящем исследование было показано, что мысль, как когнитивная субстанция, возникает из потребностей и переживаний, также как и осмысленного восприятия. Рассмотренные психологические и нейрофизиологические предпосылки открывают новые перспективы для исследования ментальной активности человека, его мыслительных способностей и сознания в целом. |
Короткие сообщения
|
576–587
|
Контактный центр – это физическая локация, куда направляются звонки от клиентов компании. Основные ожидания от оператора контактного центра связаны с эффективностью его работы: устойчивостью к стрессу и профессиональному выгоранию, способностью сохранять эмоциональную стабильность и влиять на эмоции клиента. Эти способности связывают с компетенциями эмоционального интеллекта. Исследования показали, что высокий уровень эмоционального интеллекта снижает интенсивность негативных эмоций и уменьшает риск развития профессионального выгорания. Однако вопрос взаимосвязи эмоционального интеллекта и развития профессионального выгорания у операторов контактных центров остается малоизученным. Целью данного исследования стало изучение взаимосвязи эмоционального интеллекта и синдрома профессионального выгорания у сотрудников контактного центра. Участники исследования – 185 человек, операторы контактного центра телекоммуникационной компании. Использованы следующие методики: опросник Профессиональное выгорание, опросник ЭмИн. Исследование показало, что компетенции эмоционального интеллекта и профессиональное выгорание взаимосвязаны. Так, межличностный эмоциональный интеллект связан со всеми компонентами профессионального выгорания. Внутриличностный интеллект, понимание эмоций и управление эмоциями – с эмоциональным истощением и редукцией профессиональных достижений. Установлено, что высокий уровень профессионального выгорания связан с низким уровнем всех компонентов эмоционального интеллекта. Исследование позволило расширить понимание взаимосвязи эмоционального интеллекта и профессионального выгорания у сотрудников контактного центра. Выдвинутая гипотеза подтвердилась: существует взаимосвязь эмоционального интеллекта и профессионального выгорания операторов. Дальнейшее направление исследований может быть направлено на понимание особенностей этой взаимосвязи, анализ ситуационных и личностных факторов, оказывающих влияние на компоненты эмоционального интеллекта сотрудников, а также на вероятность развития у них синдрома профессионального выгорания. |
|
588–599
|
В предыдущих работах автора было показано, что может быть получен эффект конгруэнтности настроения или эффект конгруэнтности черты. В настоящем исследовании изучалось влияние эмоционального состояния и диспозициональной радости на эффективность распознавания эмоций по выражению лица. Проведено экспериментальное исследование с участием двух групп испытуемых. Общую выборку составили 39 человек. Эмоциональное состояние участников измерялось с помощью самоотчетной методики (ШПАНА). Воздействие на текущее настроение проводилось с помощью процедуры индукции эмоций, которая включала показ испытуемому видеоролика с «радостной» или «нейтральной» эмоциональной окраской. Для измерения скорости переработки эмоциональной информации использовалась компьютерная методика, в которой участник выполнял задание на распознавание эмоций по выражению лица. В работе проверялась гипотеза о наличии эффекта конгруэнтности при переработке положительно окрашенной информации. Предполагалось, что положительное эмоциональное состояние и диспозициональная радость повышают скорость переработки положительно окрашенного материала и не оказывают влияния на переработку стимулов с негативной эмоциональной окраской. Проверка эффективности процедуры индукции эмоций показала, что она оказалась частично успешной. Был получен эффект конгруэнтности для диспозициональной радости: обнаружены связи высокой выраженности этой черты с повышением скорости распознавания эмоции радости на изображениях лиц. Влияние положительного эмоционального состояния заключалось в уменьшении скорости распознавания экспрессии радости. Результаты показали, что эффект конгруэнтности проявляется по-разному для черты по сравнению с эмоциональным состоянием. В целом проведенное исследование дает информацию о механизмах распознавания эмоций. |
Обзоры и рецензии
|
600–608
|
В статье представлен сравнительно-психологический анализ отечественных и зарубежных исследований роли третьей стороны в разрешении конфликтов. Обсуждается авторская классификация стратегий вмешательства третьей стороны в конфликт, основанная на двух критериях. Первый критерий – это степень активности третьей стороны в конфликте. Второй критерий - аспект, подчеркиваемый третьей стороной в процессе решения конфликта – отношения между участниками конфликта и их эмоции или результат конфликта. Таким образом, может быть представлена классификация стратегий вмешательства третьей стороны в процесс разрешения межличностного конфликта. Например, когда активность третьей стороны высока и третья сторона акцентирует свое внимание на отношениях между конфликтующими сторонами и их эмоциями в процессе решения конфликта, стратегиями вмешательства третьей стороны являются – фасилитативная, оценочная, трансформирующая стратегии и стратегия посредничества. Когда активность третьей стороны высока, но третья сторона ориентируется на результат конфликта, стратегиями вмешательства третьей стороны могут быть - директивная стратегия, стратегии прессинга, арбитража, решения проблем и стратегия активного вмешательства в конфликт («dealmaking» в классификации Д. Колба). Далее, когда активность третьей стороны низка и третья сторона подчеркивает отношения между конфликтующими сторонами и их эмоции в процессе разрешения конфликта, стратегиями вмешательства третьей стороны являются – дифференцирующая, нарративная, описывающая стратегии и стратегия, основанная на понимании ситуации. Наконец, когда активность третьей стороны низкая и третья сторона подчеркивает результат конфликта, стратегиями вмешательства третьей стороны могут быть - аналитическая, нейтральная, стратегическая, прагматичная стратегии и стратегия пассивного наблюдения («orchestration» в классификации Д. Колба). В статье также проанализирована эффективность различных стратегий вмешательства третьей стороны в конфликт. |
Юбилей В.А. Лефевра
|
612–622
|
Два открывателя новизны, два мыслителя, один в науке, другой в искусстве – Владимир Лефевр и Антонио Гауди – обнаруживают глубинное персональное сходство: нестандартность решений, многообразие компетенций, проницательность интуиции, эстетику мысли, смелость фантазии – все это «их общее». Архитектор новаторской рефлексивной теории, В.А. Лефевр перебросил мост между двумя реалиями – по ту и по сю сторону Я человека. Теоретики-предшественники имели дело с переходами «внешнее – внутреннее». Но именно Лефевр построил модель, которая не только описывает, но и прогнозирует характер переходов между поведением и сознанием. Автор статьи предлагает некоторые интерпретации, позволяющие осмыслить элементы математического аппарата, используемого Лефевром, извлекая их психологический смысл (подобно тому как в естественных науках открывается «физический смысл» математических символов). С этих позиций в статье интерпретируются: внутриличностные транзакции между берновскими Родителем, Взрослым и Ребенком в момент принятия решений; факты несоответствия модели «принятия риска» Дж. Аткинсона эмпирическим данным (и предлагается модель, устраняющая несоответствие); феномены активной неадаптивности («бескорыстный риск», постановка «надситуативных» задач в познании, парадокс Эдипа; «субъектные сборки» во внутреннем пространстве личности, позволяющие ее целям воплощаться в ожидаемые результаты; феномены внутренней коммуникации «Я – другое Я», генерируемые посредством рекурсии, и др. |
|
|