|
2015. т. 12. №2
|
Специальная тема выпуска:
Контрвью
|
7–29
|
В статье дискутируется «персонологический проект» развития психологии, предложенныйВадимом Артуровичем Петровским и Еленой Борисовной Старовойтенко. Выявляются иэксплицируются внутренние противоречия и недостатки данного проекта, главными из которых оказываются «бессистемность», хаотичность и синкретичность концептуальногоаппарата и «бесчеловечность», редукция человека до личности, а личности до персоны. Авторы статьи полагают, что персонология невозможна как интеграция разных парадигм, но она возможна как интеграция разных понятий в рамках какой-то одной парадигмы, существующей в современной психологии личности (например, персонология реально существует в рамках и экзистенциального, и человекоцентрированного подходов). Персонология невозможна также как интеграция разных культур, но она возможна как интеграция понятий внутри одной культуры. Иначе говоря, общая персонология как изначальный глобальный проект невозможна; возникновение общей персонологии возможно из персонологии частной, и эта естественная амбиция прослеживается в каждой частной теории личности, начиная с психоаналитической. Более того, лишь при построении частной персонологии (внутри одной научной парадигмы и одной культуры) возможна действительная (а не только на словах), творческая интеграция понятий. Поставив перед собой задачу построения общей персонологии до построения частной персонологии, Вадим Артурович Петровский и Елена Борисовна Старовойтенко неизбежно стали заложниками перечней разнородных, противоречивых понятий и странных, безосновательных классификаций. Ни понятие «персона», ни понятие «перзон» (по Лэнгле), ни понятие «личность», ни даже понятие «субъект» неадекватны в силу узости своего объема амбициозным замыслам авторов «персонологического проекта». Существует лишь одно понятие, соразмерное данному проекту, и это понятие — «человек» (как человеческое существо). Перспективы развития общей персонологии видятся в реализации холистической человекоцентрированной парадигмы применительно к фундаментальной, консультативной и культурной психологии личности. Данная область психологии и психопрактики позиционируется в статье как «наука человека — о человеке — для человека — во имя человека». |
|
30–69
|
В статье дан развернутый ответ на критические суждения А.Б. Орлова и Н.А. Орловой, высказанные ими в статье «Наука человека: Человекоцентрированный подход к общей персонологии» (см. с. 7–29 настоящего выпуска журнала) по поводу ранее опубликованной в том же журнале статьи В.А. Петровского и Е.Б. Старовойтенко «Наука личности: четыре проекта общей персонологии» (Петровский, Старовойтенко, 2012). Авторы четырех проектов полагают, что критика в их адрес обусловлена следующими причинами. Первая — это очевидные перцептивные ошибки, подмена терминов, тенденциозность интерпретаций при обращении с текстами критикуемых работ. Критики охотно делятся своими идеологическими и политическими оценками, вероятно, полагая, что таким образом они усиливают убедительность своих рассуждений (к примеру, идея «личности» ассоциируется у них с «расистскими построениями фашистской персонологии» и т.п.). В результате такого ошибочного восприятия эти авторы приходят к ложным выводам, затрагивающим основные категории и положения персонологии (дискредитация ее методологического статуса, неразличение общей персонологии и частных вариантов ее построения – мультисубъектной персонологии, персонологии жизни и др.). При этом, как ни парадоксально, критики приписывают себе приоритет в разработке «частных персонологий». Вторая причина, побуждающая «человекоцентрированных» критиков идеи персонологии вступить в полемику с авторами четырех проектов, приводящая к существенным искажениям в восприятии, интерпретациях и оценках, это собственные весьма спорные идеи диспутантов; в первую очередь, это касается соотношения науки и практики в перспективе развития психологии (по мнению критиков, с наступлением приближающейся «психозойской эры» психология отомрет, уступив место человекоцентрированной психопрактике). Стилистика высказываний критиков имеет мало общего с принципами «эмпатического слушания», «понимания и принятия», «безоценочности», открытых создателем человекоцентрированного подхода К. Роджерсом. Вместо «активного слушания» используются приемы «активного скушания» («черной риторики»). Текст авторов критической статьи, А.Б. Орлова и Н.А. Орловой, противоречит заявленному в названии замыслу. Содержание и стиль их собственных построений не имеют, по-видимому, ничего общего с «человекоцентрированным подходом» — применительно к идеям тех, кто мыслит иначе. |
Статьи
|
70–92
|
Больные шизофренией характеризуются нарушением социальных взаимодействий, которое ведет к ухудшению качества их жизни. Одним из проявлений этих нарушений является снижение макиавеллизма. Существует предположение, что оно вызвано когнитивным дефицитом больных – общим или затрагивающим только социальные когниции. С другой стороны, оно может быть следствием амотивированности/некоммуникабельности пациентов. Цель данной работы состояла в проверке когнитивной и мотивационной гипотез снижения макиавеллизма при шизофрении с помощью психологических и генетических подходов. Выборку составили 274 больных шизофренией. В контрольную группу вошли 234 здоровых испытуемых. Для оценки макиавеллизма использовали шкалу Mach-IV; когнитивной сферы – задачи на вербальную память, управляющие функции, распознавание эмоциональной мимики и построение моделей психического; аффективно-мотивационной – психометрические инструменты EPI, STAI и PANSS. В подгруппах пациентов были определены генотипы по генам HTR2С, COMT, DRD2и переносчика серотонина (размер выборок составил 186, 153, 134 и 204 человека соответственно). Оценки по шкале Mach-IV у больных были ниже, чем в контроле. При шизофрении более существенному снижению макиавеллизма соответствовали более высокая интегральная оценка базовых когниций, нарастание пассивно-апатической отгороженности, уменьшение тревожности и эмоциональной отчужденности. Не выявлено эффектов генов и их взаимодействия, которые могли бы пролить свет на механизмы снижения макиавеллизма у больных. Данные свидетельствуют против когнитивной гипотезы, указывают на умеренный вклад нарушения мотивации к общению в снижение макиавеллизма и в совокупности позволяют предположить, что низкий макиавеллизм больных является не «выпадением» функции, а результатом работы защитных механизмов личности. |
|
93–111
|
В статье изложена авторская теория сознания, которая позволяет описывать ранее не объясненную психологическую феноменологию. Идеальное (психическое) и материальное (физическое) рассматриваются как атрибуты субстанции-процесса активности. Человек является субъектом не одной деятельности, а целостной системы деятельностей. Соответственно, индивидуальное сознание является атрибутом индивидуальной системы деятельностей и личной истории деятельностей человека. Своеобразие системы и истории деятельностей каждого человека порождает многообразие типов сознания (идеальный атрибут системы деятельностей) и телесности (материальный атрибут). Групповые различия систем деятельностей порождают, соответственно, культурные, этнические, региональные, профессиональные и другие групповые различия атрибутов активности (сознания и телесности). Своей деятельностью человек изменяет реальность, т.е. реальность частично зависима от нашей активности. Таким образом, «объективной реальности, независимой от нашего сознания» и наших действий, не существует, что, учитывая системность и взаимосвязи внутри Вселенной, по-новому определяет проблему ответственности субъекта процесса сознания. Разные состояния сознания человека собираются в единое целостное самосознание с помощью его продолжающейся и развивающейся системы деятельностей. Новые состояния сознания (и новые знания) порождаются не из самого сознания, а из развития деятельности человека. Совместная деятельность порождает совместное сознание (идеальный атрибут совместной активности) и совместную телесность (инструментальность, материальный атрибут). Включение различных субъектов в общественную деятельность обуславливает трансперсональность (в пределе — ноосферность) сознания. Не объясненную пока наукой зафиксированную парапсихологическую феноменологию можно изучать по схемам структур индивидуальной и совместной деятельности как ее процессы и продукты, как следствие процессов ее трансперсональности и непрерывности (скандх). |
|
112–132
|
Этнические предрассудки — важный фактор, оказывающий влияние на отношения между этническими группами. Для измерения хорошо осознаваемых этнических предрассудков используются опросники, которые включают вопросы и утверждения, отражающие разные аспекты негативного отношения к этническим группам. Поскольку большинство подобных методик создано в странах Северной Америки и Западной Европы, они отражают содержание этнических предрассудков, распространенных в этих регионах, и нуждаются в изменении с учетом культурного контекста. Целью данного исследования является модификация опросника для измерения отношения к мигрантам на основе шкалы явных и скрытых предрассудков Т. Петтигрю и Р. Миртенса для российской выборки (Pettigrew, Meertens, 1995). Исследование включало в себя пилотажный и основной этап исследования. Участники пилотажного этапа (N = 355) заполняли русскоязычную версию оригинального варианта опросника Петтигрю и Миртенса, оценивая мигрантов, приехавших в Россию из Средней Азии и с Кавказа. Полученные результаты продемонстрировали низкую структурную валидность оригинальной версии шкалы. Участники основного этапа исследования (N = 402) заполняли модифицированную версию опросника, который включал в себя 28 утверждений. Результаты показали, что наибольшей структурной валидностью обладает пятифакторная модель, включающая в себя следующие шкалы: «воспринимаемая экономическая угроза», «воспринимаемая физическая угроза», «избегание близкого контакта», «воспринимаемые проблемы в адаптации», «преувеличение культурных различий». Они продемонстрировали, что российские предрассудки к мигрантам из Средней Азии и с Кавказа связаны с относительной депривацией, этнической идентичностью и интенсивностью межгруппового контакта. При этом структура методики носит универсальный характер, а связи отдельных факторов с критериальными переменными зависят от группы — объекта предрассудков. В частности, относительная депривация и количество контактов сильнее связаны с предрассудками в отношении мигрантов из Средней Азии, чем мигрантов с Кавказа. |
|
133–149
|
В статье предлагается развернутое описание модели анализа и диагностики ролей «драматического треугольника» С. Карпмана с помощью анализа состояний, действий, вторичных выгод, цены, которую приходится «платить», и слов-маркеров; рассматриваются и описываются конкретные инструменты выхода за пределы сценария и возможности их применения в консультативной практике; обосновывается потенциал овладевающего Я как особого образования в эго-состоянии Взрослого, которое ведет к автономному, реалистичному и ответственному отношению к жизни и преодолению трудных жизненных ситуаций. В работе показывается, что все три роли присутствуют в процессе общения одновременно: пока на сцене одна фигура, две оставшиеся выступают фоном, после чего она уступает место другой. За основание построения моделей вплетения в зависимые формы отношений и выхода из них автором взяты теория транзактного анализа Э. Берна и мультисубъектный подход В.А. Петровского, позволяющие показать, что одной из важнейших задач консультанта становится укрепление и усиление Я клиента за счет взятия им ответственности сначала за себя, свою жизнь и трудную жизненную ситуацию, затем за жизни других (в семье, в бизнесе и за свое окружение). В работе показывается, что разбить гордиев узел «драматического треугольника» возможно тогда, когда консультантом создана среда, позволяющая открыть клиенту всю бессмысленность сценарного паттерна и посредством усиления своего овладевающего Я перейти от зависимости к становлению, существованию и полаганию себя как целостного субъекта. Выбирая ответственную позицию, консультируемый овладевает своим поведением, получает возможность отнестись к событиям своей жизни как автор. |
Короткие сообщения
|
150–159
|
Начиная с теории У. Джеймса, ощущение телесных изменений считается источником и основным содержанием субъективного переживания. Этому известно немало житейских и научных подтверждений. Однако выявление конкретного набора ощущений телесных изменений, характеризующих даже наиболее фундаментальные эмоции, сталкивается с трудностями. В ряде эмпирических исследований, изложенных в статье, ставится под сомнение сама связь между субъективным переживанием и телесными изменениями, служащими источником ощущений. Отдельный вопрос, какова роль способности распознавать собственные ощущения при возникновении эмоциональной реакции, поскольку многие исследователи (данные из их работ тоже приведены в статье) указывают, что между этой способностью и эмоциональностью существует прямая связь. В предлагаемом здесь исследовании испытуемых просили оценить интенсивность веселья, количество и интенсивность телесных ощущений после просмотра двух забавных мультфильмов, при просмотре одного из которых они могли выражать эмоции свободно, а во время просмотра другого их просили скрывать улыбку. Порядок мультфильмов, порядок инструкций и сочетание мультфильма и инструкции уравнены. Для оценки телесных ощущений испытуемым предлагался открытый перечень ощущений. Также измерялись эмоциональный интеллект и уровень алекситимии. Выяснилось, что корреляции между субъективным переживанием, количеством и интенсивностью телесных ощущений исчезают, когда испытуемые подавляют выражение эмоций. Сравнение средних при наличии и в отсутствие запрета на выражение веселья показывает, что оценки интенсивности субъективного переживания не меняются под действием запрета, а оценки интенсивности телесных ощущений значимо растут. Поскольку запрет на выражение веселья привел не к пропорциональному изменению оценок веселья и интенсивности телесных ощущений, а лишь к исчезновению корреляции между этими переменными, можно сделать вывод, что ощущение телесных изменений — только коррелят субъективного переживания, который не определяет его содержания. |
|
160–171
|
Одним из способов исследования скрытых механизмов мыслительного процесса при решении творческих задач является косвенная оценка факторов, затрудняющих или облегчающих решение. Одним из наиболее устойчивых фасилитирующих факторов решения творческих задач и креативности является юмор. Исследования указывают на существование связи между продуктивностью решения творческих (инсайтных) задач и юмором. Процессы, лежащие в основе понимания и продукции юмора, по многим признакам сходны с процессами решения творческих задач. В перечень сходств входят не только аффективные, но и когнитивные процессы, что, на наш взгляд, связано с общей природой юмора и инсайта. В данной работе описаны и проанализированы подходы к изучению влияния когнитивных и аффективных процессов на решение творческих задач. На основе обширного обзора и теоретического анализа в работе сопоставляются общие и различные механизмы понимания юмора и инсайтного решения. На описательном, феноменологическом уровне инсайт и юмор соответственно связаны с мгновенностью понимания задачи и шутки. Оба явления необходимо сопровождаются переживанием положительных эмоций. Формальная структура вербальной шутки имеет значительное сходство со структурой вербальной инсайтной задачи наличием двух противоречивых сценариев. Содержательно юмор и решение творческих задач связаны с преодолением и нарушением запретов. Таким образом, вопрос о фасилитации решения творческих задач с помощью юмора может быть исследован с различных позиций: с позиции эмоционального возбуждения, с позиции когнитивной настройки решения или с позиций ослабления ограничений. |
Обзоры и рецензии
|
172–182
|
Одним из способов исследования скрытых механизмов мыслительного процесса при решении творческих задач является косвенная оценка факторов, затрудняющих или облегчающих решение. Одним из наиболее устойчивых фасилитирующих факторов решения творческих задач и креативности является юмор. Исследования указывают на существование связи между продуктивностью решения творческих (инсайтных) задач и юмором. Процессы, лежащие в основе понимания и продукции юмора, по многим признакам сходны с процессами решения творческих задач. В перечень сходств входят не только аффективные, но и когнитивные процессы, что, на наш взгляд, связано с общей природой юмора и инсайта. В данной работе описаны и проанализированы подходы к изучению влияния когнитивных и аффективных процессов на решение творческих задач. На основе обширного обзора и теоретического анализа в работе сопоставляются общие и различные механизмы понимания юмора и инсайтного решения. На описательном, феноменологическом уровне инсайт и юмор соответственно связаны с мгновенностью понимания задачи и шутки. Оба явления необходимо сопровождаются переживанием положительных эмоций. Формальная структура вербальной шутки имеет значительное сходство со структурой вербальной инсайтной задачи наличием двух противоречивых сценариев. Содержательно юмор и решение творческих задач связаны с преодолением и нарушением запретов. Таким образом, вопрос о фасилитации решения творческих задач с помощью юмора может быть исследован с различных позиций: с позиции эмоционального возбуждения, с позиции когнитивной настройки решения или с позиций ослабления ограничений. |
|
|